По волчьим законам 2. Искупление
Шрифт:
Астахов же скормил мне байку про бизнес Бориса и… И ничего.
Однако при всей моей пылающей ненависти к волкодаву, я вынуждена была признать, что все мои версии совершенно не вписывалась в его стиль. Не в том смысле, что он мог отказаться служить кому-то, а в том, что если бы все дело было в нем, то его бы здесь не было. Этой проблемы бы в принципе не было потому, что за волкодавом не заржавело бы убить любого, кто хотя бы тявкал в его сторону или просто косо смотрел.
Что же касалось меня… Угрозы для меня… Не знаю… Думаю, она была реальной. И опять-таки при всей моей пылающей ненависти к
Ну, а что до самого волкодава и того, что он был здесь в роли спасителя… Нежного и заботливого спасителя, отца моего ребенка и невидимого наблюдателя, не исполнившего мою не искреннюю просьбу не искать меня, а наоборот отыскавшего, но согласившегося на компромисс и ограничившегося лишь взглядами из-за угла… Не знаю…
В ту ночь, что мы провели вдвоем в его лофте, его признание в любви, обещание позаботиться обо мне… Я не забыла их, и, как и тогда, так и потом я хотела в них верить, хотела верить, что и он, и я тогда испытывали настоящие чувства, но прошел год. Целый год, в течение которого у волкодава могли быть сотни молоденьких волчиц или полукровок: не оскверненных насилием, побоями и пулевыми ранениями, и не обремененных какими-то страхами, чувством вины и тем более растущим животом.
Он сказал, что не терял меня, что все время был рядом, но оставаясь в тени, так ли уж он выполнял мое желание, или же сам не хотел быть со мной и просто ждал, когда я уже освобожусь от бремени, и он сможет чисто из любопытства выяснить, его ли ребенка я вынашивала.
В любом случае я не могла сейчас о нем думать, да и не хотела. Не тем он был мужчиной, что занимал все мои мысли, и отнюдь не тем, кому можно было доверять. Не после того, что он сделал. Однако я вынуждена была его использовать, по крайней мере, пока. Ну, а там будет видно. Сбросить его, конечно, будет не так просто, но нет ведь ничего невозможного.
"А убить его будет для тебя просто?" – скользнуло в голове вместе с воспоминанием о моих выстрелах в него.
Я провела рукой по пустой кроватке сына, обдумывая ответ на этот вопрос.
Когда-то Гриша сказал мне, что способность выживать залог будущего. Что ж… Ради выживания сына, я и не такое смогу сделать.
Забрав мобильник Алеши, я вернулась к себе в комнату и, умыв опухшее от слез лицо холодной водой, всмотрелась в зеркало. Шок еще только начинал отходить, но, как бы мне не хотелось броситься на поиски Никиты, я все же понимала, что это не было правильным решением.
Да, Алеша предал меня, став на сторону Астахова, но я была уверена, что о Никите он позаботиться. Слабое, конечно, утешение для материнского сердца, но все же лучше, чем совсем ничего.
Ополоснув лицо еще раз, я закрутила воду. Мое отражение не могло дать мне ни ответов на вопросы, ни тем более решения.
Сняв платье, я надела темно-синие джинсы и самую обычную белую футболку, предусмотрительно поддев под нее бюстгальтер. Сверху я накинула черную кожанку, а на ноги натянула кеды. Не солидно, но зато удобно для предстоящей не близкой дороги. Вот только куда?
Я почувствовала невольный приступ тошноты.
Когда я спустилась вниз Астахов, слышавший, как я собиралась, пошел мне на встречу, чтобы взять сумку, но последней у меня не было. Два мобильника, которые я отключила на всякий случай, вместе с деньгами, кое-какими документами и футляром с алмазами, который я прятала в нише над дверной рамой своей комнаты, прекрасно поместились в карманы куртки, а брать с собой что-либо еще я не видела необходимости. Разве что пистолет я еще взяла с собой, хотя в нем и не было пуль.
Астахов отступил, давая мне пройти. Его отморозки уже седлали своих железных коней и постепенно выезжали за пределы территории коттеджа.
О том, что Алеша заберет машину, я как-то не подумала, и когда волкодав протянул мне мотоциклетный шлем, я почувствовала новый приступ тошноты. Дальняя дорога в непосредственной близости с ним на его спортивном мотоцикле не внушала мне доверия, но тратить время на билеты и поезда мне тоже не улыбалось. Из двух зол, как говориться.
Покрутив шлем в руках, я неуверенно надела его. Астахов помог мне застегнуть ремешок и надел свой шлем. Раньше на нем не было ничего, а сейчас на тыльной стороне под слоем пыли красовались две волчьи головы, скрещенные в подобии поцелуя.
Твою мать, Астахов! Твою мать!
Я поспешила отвести взгляд, но волкодав почувствовал его и, рыча разогревающимся двигателем, оглянулся. В отражении его шлема вспыхнул огонь, жадно охватывающий мой коттедж. Жаль, но так было нужно. Если кто-то сюда вернется, то не сможет взять след: ни мой, ни сына, ни Алеши.
Дождавшись, когда я устроюсь позади него, Астахов оттолкнулся от земли ногой и направил набирающий скорость мотоцикл прочь от поглощенного огнем места, которое я так недолго считала домом.
Глава 4
Мне казалось, что я убежала так далеко, что буквально очутилась на другом конце света, но каких-то два дня пути по бездорожью, и вот я снова была… дома.
Волкодав не смог скрыть удивление, когда я сказала, что конечной точкой должна была быть резиденция Ангелова. Ну, что ж, если он думал, что вернуться домой означало не только вернуться в проклятый город, но и к нему в лофт, то он ошибался.
Нет места лучше дома… Что-то подобное мне говорил Борис, когда забирал меня из больницы, и ничего подобного я не почувствовала, когда мы проехали покареженные взрывом ворота его резиденции.
Банда волкодава разъехалась в разные стороны еще когда мы только выехали на ближайшую от коттеджа трассу. Колона мотоциклов привлекла бы слишком много внимания, и большую часть пути со всеми заправками и миллионами мыслей, что мы разобьемся за очередным поворотом, мы проехали вдвоем.
Колеса зашуршали по гравию, и мотоцикл остановился у центрального входа дома, погруженного, как и вся территория резиденции, в кромешную темноту.
Волкодав заглушил двигатель и, едва дождавшись, когда я слезу с мотоцикла, достал пистолеты с прикрученнымы к ним глушителями. Его слух был гораздо лучше моего, и он уловил что-то, что для меня было недоступным. Второй пистолет он протянул мне и, жестом приказав оставаться на месте, юркнул в дом.