По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо
Шрифт:
Так и получилось. Сапоги снялись быстро, и прочее — тоже своим чередом. Юрята подхватил жену на руки.
Когда она — усталая, еще не отдышавшаяся — прильнула к его жесткому плечу, уже третьи петухи пропели. Свечу Юрята погасить забыл, а Любава не напомнила, и мерцающий огонек погас, когда в окне забрезжил утренний свет.
— Ну, Любава, — прошептал Юрята в ее горячее ухо сквозь спутанные волосы. — Весь день только тебя и вспоминаю. Нехорошо это, поди, в мои-то годы, а?
Она, довольная, засмеялась, приподнялась на локте.
— Какие
И тут снизу послышался стук в дверь, голоса во дворе. Кому бы это быть? Просто так никто не осмелился бы беспокоить Юряту. Значит, что-то важное. Он отстранился от тела жены, трезвея. Любава придвинулась к нему, обхватила, прижалась.
— Куда ты, миленький? Не ходи туда!
— Как это — не ходи? Надо пойти, узнать, что там…
Юрята надел порты, сорочку, накинул на плечи кафтан.
Сапоги пока решил не надевать, на миг задумался, взявшись было за пояс с пристегнутым мечом: брать? Потом решил, что не помешает, и взял оружие с собой. Спускаясь, увидел встревоженное лицо няни Ульяны, выглядывающей из спальни мальчиков, и, почему-то разозлившись, не стал спрашивать через дверь, а, откинув запор, резко распахнул ее.
В утренней полутьме узнал Богшу, дружинника из наряда, сегодня заступившего на охрану княжеского двора. Чуть поодаль стояли еще трое, которых Юрята не рассмотрел, вроде чужие. Откуда они? Здесь, рядом с дворцом? Юрята тут же похвалил себя за то, что взял меч.
— Слышь, чего скажу, — взволнованно зачастил Богша, никак не называя Юряту. Многие теперь не могли придумать, как его величать: по имени вроде неловко — большой человек, боярином — тоже непривычно, ведь еще недавно все его просто по имени звали. — Чего скажу-то, хозяин. Эти вот, — он показал на троих, уже потянувших на всякий случай шапки с голов, — из Рязани, вишь, приехали. Говорят, важное дело к князю. Мы им говорим: дождитесь утра, а они — нет, нельзя ждать, от князя самого велено ночью доставить. Мы говорим: чего доставить? А они: веди к князю, и все тут. Мы князя-то не стали будить, а вот к тебе придумали пойти — может, чего укажешь? Они секретное слово сказали.
Юрята, на миг пожалев, что не надел сапог, рукой поманил к себе рязанцев.
— Что за дело у вас?
Один, самый старший по возрасту, нерешительно подошел:
— Вот ведь дело-то какое, боярин. Привезли ведь мы его…
— Кого привезли?
— Так ведь Ярополка-князя привезли, боярин. Вот дело какое. — Покосился на руку Юряты, при этих словах ухватившуюся за рукоять меча. — Они, наши-то, Глебовичи, велели найти его, Ярополка-то. А когда имали его, велено, такое дело, доставить Всеволоду Юрьевичу князю, но только чтоб тайно, говорят, как со Всеволодом-то Юрьевичем уговорено. Ночью, говорят, во дворец доставите, вот дело какое. Тайное
— Ждите. Сейчас.
Юрята вернулся в дом и легко, босой, взбежал по лестнице, вошел в опочивальню.
— Пойти мне надо, Любава. Давай спи.
Она своенравно дернула плечом, колыхнулась:
— Дня, что ли, мало? Чего им надо от тебя?
— Дело важное.
Надел сапоги, препоясался мечом. Шапку надел новую, с меховой оторочкой. С трудом оторвал взгляд от жены, повернулся и вышел. На ходу бросил Ульяне, все так же высовывавшейся из двери:
— На запор запирайтесь. Ребят на улицу сегодня не выпускать. Ясно?
— Ох, ох, — засуетилась Ульяна, накинула шаль, засеменила к двери. Юрята, подумав, остановился.
— И вот что еще. Самой скажи: пусть дома сидит. Могут сегодня всякие дела произойти. Я охрану пришлю, на крыльце будут стоять. Вынесешь им поесть чего — ну, сама знаешь. И чтоб из дому ни ногой.
Погрозив пальцем испуганной старухе, вышел на крыльцо. Тотчас же задвинулся запор. Юрята, досадливо крякнув, постучал.
— Ульяна! Ставни-то закройте, слышь?
Махнув рукой, шагнул с крыльца. Подошел к почтительно стоящим рязанцам.
— Ведите, что ли.
Вскоре крытая повозка въехала на княжеский двор, провожаемая любопытными взглядами стражи. Велев повозному править к дверям темницы — приземистого мрачноватого строения, находившегося в полусотне шагов от парадного входа в княжеский дворец, Юрята подозвал Богшу.
— Слышь! Охрану усилить. Ворота закрыть и пока никого не впускать и не выпускать. А там — как князь скажет. Я сейчас к нему. Да скажи всем — пусть молчат.
— Да правда ли то Ярополк?
— Не знаю, да и тебе знать незачем. То не наше дело, а княжье.
— Не наше дело! Они у меня брата убили!
— Делай как сказано.
Юрята направился в сторону темницы. Трое рязанцев уже вытащили из повозки связанного человека и держали его всеми шестью руками, словно боялись, что убежит. Юрята глянул навстречу злобному и испуганному взгляду из-под низко надвинутой шапки. Это точно был князь Ярополк.
— Ну, здравствуй, князь, — медленно произнес Юрята.
— Не трогай меня руками, смерд! — вдруг прокричал Ярополк.
— А вы, — обратился он к рязанцам, — меня еще попомните, изменники!
— Открывай, — кивнул стражнику Юрята. — А вы, мужики, идите куда-нибудь. Пойдем, князь.
В руках Юряты Ярополк затих, позволил ввести себя внутрь темницы, испуганно озирая свое новое пристанище. Юрята поразмышлял, куда бы его поместить, потом, усмехнувшись, подвел князя к двери, за которой сидел его брат Мстислав.
— К братцу тебя посажу. Побеседуете.
Открыл дверь, впихнул Ярополка в духовитую темноту.
— Счастливо оставаться, княже.
Рязанцы все стояли около повозки. Старший из них снова сдернул шапку, подошел.