По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо
Шрифт:
Когда свечерело и мальчики услышали, как Юрята вошел и Любава стала ему жаловаться, они тут же проделали все, как договаривались. Так что грозный Юрята с кожаным ремнем в руках, заглянувший в двери спальни, увидел обоих, лежавших на лавках голыми задами кверху. Они с Любавой потом чуть ли не полночи хохотали.
На следующее утро пришел вчерашний мужик, Ждан. Принес с собой котомку, в которой что-то шуршало.
Юрята встретил его дружески.
— А, заходи, заходи, витязь. Садись. Ульяна! Принеси чего-нибудь поесть
Ждан прижимал руку к груди, отказывался. Рукой показывал на живот: полный, мол. Но квасу выпил. Развязал котомку, вытащил охапку бересты.
— Вон что. Рассказывать будешь, — удивился Юрята. — Ну, давай.
Мальчикам тоже разрешили смотреть. Ждан развернул бересту, расправил на столе. Нарисован был воин с мечом и лежавшие рядом с ним на земле трое.
— Это под Киевом, да? — спрашивал Юрята. — Это ты, стало быть, а это тех ковуев трое?
Ждан кивнул и расправил еще одну берестяную полосу. На ней можно было разобрать, что двое в круглых шапках несут третьего, тело которого перевязано веревками, Добрыня это сразу понял. Над всеми тремя нарисован был месяц.
— Ага. Это, значит, ночью было, да?
Кивок.
— А тебя, стало быть, сумели связать?
Кивок виновато. Ждан подпер щеку ладонью и прикрыл глаза.
— Сонного взяли?
Кивок.
Следующая картинка была странной. Стоявший на коленях человек, связанный по-прежнему, с открытым ртом. Рядом нарисован еще человек — в одной руке держит нож, в другой — что-то непонятное, с чего падают капли. Черточками показано. Ждан пошевелил губами, открыл рот. Там было пусто, только в глубине что-то двигалось.
— Как они тебя, брат, — сокрушенно произнес Юрята.
Ждан потыкал пальцем в бересту и показал Юряте палец, затем еще немножко отмерил от пальца.
— Больше года держали?
Кивок.
— Ну да, надеялись, за такого витязя выкуп хороший дадут. У них ведь так. Слушай — это не Заяц ли тебя выкупил-то?
Ждан отрицательно помотал головой. Достал еще бересту. Ее разворачивал, как показалось Добрыне, с гордостью. Потыкал. На бересте человек на лошади, а пятеро лежало рядом.
— Сбежал, значит? — весело спросил Юрята. — А это которые лежат? Никак, пятерых порешил?
Ждан радостно и смущенно улыбался. Мальчишки смотрели на него во все глаза. Надо же — обыкновенный мужик, на телеге ездит, а ведь сколько поганых уложил! И из плена убежал. Это они его нашли — Добрыня с Бориской!
— Ну, а потом как же? — спросил Юрята.
Ждан развернул последнюю бересту. На ней был нарисован целый рассказ, еле умещался. Сначала человек, что-то пьющий из ковша. Потом лежащий — он же — на земле. Потом — кланяющийся в ноги другому человеку, в котором Юрята сразу угадал вчерашнего дядьку в зеленом кафтане. Ждан закивал. В конце берестяной полосы был дом, из крыши которого высовывались языки пламени, и даже сделана была надпись: огонь.
— Пил,
Ждан гулко вздохнул, опустил голову.
— А потом у Зайца в долг взял. Не в купцы ли наладился?
Кивок.
— А погорел когда? Не от Глеба?
Кивок.
— Эх ты, купец торговый. Да с твоими руками разве торговать тебе нужно?
Ждан посмотрел на свои руки, потом — с улыбкой — на Юряту. Кисти рук у него были небольшие, но с виду ухватистые. Вдруг сжал кулаки, они сразу затяжелели, надулись жилами и буграми — прямо страх. А глаза веселые.
Такое же веселье и у Юряты в глазах зажглось.
— А ну-ка, погоди, — сказал он. Ушел в сени, там двигал что-то, потом вернулся. Держал в руках несколько круглых штук репы. Подмигнул Ждану.
— Не разучился еще? — И Добрыне: — Принеси-ка, сынок, меч мой, что в горнице.
Добрыня принес Юрятин меч, не тот, что в красивых ножнах, а другой.
— Ну, пойдем, брат. Вспомнил я, как тебя зовут. Неждан, что ли?
— Наоборот, тятька, — сказал Добрыня.
— Как это наоборот? А, наоборот, — Ждан, стало быть?
Кивок.
— Вот видишь. Такого Ждана-то я и ждал, — засмеялся Юрята. — Ну, сынки, пойдем, посмотрите на воинское искусство. Вам полезно.
Ждан держал меч обеими руками, как ребенка. Поглаживал. Вышли во двор. Немой сбежал с крыльца, вытащил меч из ножен, положил ножны на ступеньку, отошел шагов на десять. И вдруг ловко крутанул меч вокруг себя. Добрыня даже не понял, как это сделалось — рука вроде на месте оставалась, а лезвие вспыхнуло с обеих сторон, как будто у немого оказалось сразу несколько мечей. Ждан слегка расставил ноги, отвел руку с мечом чуть в сторону. На лице — удивление.
— Кидаю! — сказал Юрята. И быстро, одну за другой, побросал в немого все репины.
Тут опять случилось непонятное. От меча в руке немого остался один блеск, словно завесой вставший перед ним, а рука сделала такое движение, будто он пытался поймать вьющуюся рядом бабочку.
Половинки репы валялись возле ног немого. Каждая репка была разрублена почти точно пополам.
Ждан гулко засмеялся. Подошел к крыльцу, поднял ножны, вложил меч и протянул Юряте.
— Ну, брат, — сказал Юрята. — Я тебя нынче же к воеводе отведу. А перед самим князем свое искусство показать не заробеешь?
Немой приложил руку к груди. Наверное, это означало, что не заробеет и покажет все, что умеет, и князю, и вообще кому угодно.
— Вот, сынки, — сказал Юрята. — Хотел бы я вас такими искусниками видеть. Но так все равно не научитесь. Такое от Бога дается — может, одному на всю святую Русь.
Он завел немого в дом, позвал Ульяну, велел перетряхнуть лари с одеждой — подобрать что-нибудь из старого. Юрятино было Ждану велико, но все же кое-как его одели. Накормили, хоть он и отнекивался.