По-восточному
Шрифт:
– Спасибо! Но я как-нибудь сама справлюсь! – поток утренней мужской назойливости начал выводить из себя. Более того, на голове царил потно-липкий нехудожественный беспорядок, что совсем не способствовало общению с представителями мужественной половины, вне зависимости от причин, по которым они жаждали со мной пообщаться.
– Что ж, воля ваша, мадам…
– Спасибо за участие, – под укоризненным взглядом авторши, нахально пьющей из одноразового стаканчика что-то шипуче-холодное, я попыталась смягчить свою грубость.
– Оно ничего не стоит, – ответствовал брюнет. – Если собираетесь менять деньги, лучше в городе, здесь прогадаете…
Я не стала больше упражняться в вежливости и, пожав плечами, что могло означать и «мне все равно, какой здесь
Глава 2. Прекрасный город Алматы
Убедившись, что назойливый брюнет не последовал за мной и покинул здание, даже не оглянувшись в мою сторону, я, без особой пользы, изучила таблицу валютных курсов и приступила к операции обмена. Получив взамен трех родных тысяч почти тринадцать казахстанских, я первым делом потащилась в первое попавшееся на глаза кафе, где ради поддержания сил и назло авторше уговорила пол-литровую бутыль Аква минерале и чашку показавшегося весьма вкусным кофе (сразу оговорюсь, что упоминание ныне и в дальнейшем торговых марок и трендов не является ни скрытой, ни явной рекламой, а всего лишь средством создать правдивую атмосферу первой половины двадцать первого века). Несколько взбодрившись и обретя долю уверенности в себе, я предприняла вторую попытку покинуть аэропорт.
Выбрав из толпы претендентов немолодого полноватого таксиста, к которому прониклась некоторым доверием (не думайте, что я по жизни такая уж осторожная и мнительная), я успешно загрузилась в видавшую виды Волгу и попросила довезти меня до недорогой, но приличной гостиницы, надеясь, что таксист справится с поставленной задачей. Надеждам моим суждено было оправдаться – таксист, подумав, предложил три варианта на выбор, и мне ничего не оставалось, как довериться ему окончательно. Волга бодро рыкнула и, каким-то чудом выбравшись из полчищ автомобилей, вырулила на широкую зеленую улицу, унося меня в дебри города, что звался когда-то Верным, пережил не одно землетрясение, стал Отцом яблок, столицей, а ныне лишился этого статуса.
Глядя на мелькающие за окном дома, я снова вспомнила о судьбе своего попутчика и о допросе, которому меня подвергли. Почему меня так расспрашивали? Умер человек в самолете, это печально и ужасно, но почему я должна быть знакома с ним и что-то знать о нем? Упрекнуть меня в том, что не оказала несчастному помощь или не подняла тревогу, нельзя – я и не подозревала, что ему плохо. Хотя, может быть, когда он пихал меня в бок, он хотел этим что-то сказать? Но он же извинялся, просто извинялся, значит, не был лишен дара речи и мог вместо извинений сообщить о своих проблемах нормальным русским языком, а не языком жестов.
«Послушай, ты же впервые едешь по этому городу и вместо того, чтобы терзать читателя своими поздними сожалениями и умозаключениями, могла бы просто рассказать о том, что видишь за окном!» – заявила авторша, устроившаяся на заднем сиденье.
«Какая же ты черствая и бессердечная, – возмутилась я. – Человек умер, а тебе бы картинки описывать. На сегодня с меня хватит трупа и живописания собственной внешности… более чем! У тебя тоже имеются глаза, вот и рассказывай, что ты там видишь!»
Авторша обиженно засопела и удалилась, а я волей-неволей уставилась в окно. По правде говоря, зрелище открывалось весьма живописное, напрасно обидела авторшу. Огромный южный город тек за окном шумной и жаркой рекой, на ходу меняя лица. Вот справа потянулась сплошь увитая густо-зеленым плющом стена, за ней замелькала бетонная ограда путепровода, ведущего на транспортную развязку. Дорога, спустившись с моста, закрутилась в короткий тоннель – миг отдохновения от слепящего солнца – и вновь вынесла в пекло бетона голых многоэтажек постройки конца прошлого века. Еще поворот и другой мир – самодельные заборы старых частных домов, зеленое буйство яблонь, черешен, вишен, усыпанных гроздьями созревших ягод. Пейзаж менялся с неустанным постоянством.
«Вот видишь, вполне прилично рассказываешь. Можно, конечно, и пообразней, да и пафоса поменьше, но для тебя и это предел возможностей», – прошептала объявившаяся на заднем сиденье авторша.
– Проспект Абая, – сообщил лаконичный водитель. – Здесь все дорого, но на улице Мира есть гостиница Желтоксан, там у меня сноха работает, отвезу вас туда.
– Сноха, так сноха, то есть, пусть будет Желтоксан, – согласилась я, бросив взгляд на уже опустевшее заднее сиденье.
Гостиница на самом деле оказалась неплохой и вполне приемлемой по цене. Я заплатила пять тысяч тенге за сутки проживания в одноместном номере на втором этаже с удобствами в коридоре. Правда, таксист взял с меня те же пять тысяч, после чего я твердо решила купить карту и изучить способы передвижения по славному городу Алматы на общественном транспорте.
Вполне прилично перекусив в гостиничном буфете, приняла душ и устроилась на балконе номера сушить волосы. Дома на другой стороне тенистой улицы утопали в зелени пышных деревьев. Прямо напротив балкона высился, кажется, вяз (не ботаник я, да и авторша тоже), и тени от его листьев затейливым узором шевелились на выложенном плиткой полу балкона. Меня охватило ощущение покоя и почти счастья, когда начинаешь думать, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Я долго сидела, тупо наблюдая за сменой света и тени, наслаждаясь теплым ветерком («ласкающим кожу», – ехидно хихикнула с соседнего балкона авторша). Показав ей кулак, я вернулась в комнату и, забравшись в кровать с жестким, но удобным матрасом, тотчас же заснула. Проснулась от ощущения, что кто-то смотрит на меня в упор, резко вскочила и увидела тощего, растрепанного черного кота, замершего в изящной позе на перилах балкона. Он уставился на меня выцветшими – видимо, на солнце, – бледно-зелеными глазами, щели зрачков сузились до тонких линий.
– Брысь! – несправедливо по отношению к утомленному солнцем животному сказала я, а кот нагло зевнул и неторопливо продолжил движение. Он выглядел как-то необычно – слишком длинное тело, слишком маленькая голова. Словом, какой-то южный азиатский кот.
«Это надолго?» – авторша заглянула с балкона, с любопытством разглядывая крошечный номер.
«Что надолго?» – не поняла я.
«Долго еще будешь описывать кота? У тебя одни крайности: то слова из себя не выжмешь, то не остановишь словоблудие. Какое отношение, скажи ты мне, имеет этот тощий кот или кошка к нашей истории?»
«Пока не знаю, – стараясь соблюдать спокойствие, ответила я, – но, вполне возможно, какую-то роль он и сыграет! И я настаиваю, что это кот!»
«Хорошо, пусть будет кот, но ты, насколько я поняла, рассказываешь о нем только ради того, чтобы заполнить страницы хоть каким-то содержанием?»
«Я вообще не понимаю, почему ты прицепилась к этому коту? Что плохого в том, что я увидела кота, проснувшись? Я ведь на самом деле увидела его!» – спокойствие давалось мне с трудом.