По встречной в любовь
Шрифт:
Настя решила молчать. Она ничего не знает. Она видит лишь двух несчастных людей: Лиду и Никиту. Нет, четырех — еще ее мама и сам Кеша. А, может, и малыш далеко не счастливый, живя среди людей, которые терпеть друг друга не могут.
— Настя, тебя дома оставить? Я имею в виду, у меня в квартире. Или ты можешь пару часиков погулять около офиса? Например, в кафе книжку почитать? До обеда. В обед добежим до банка. Ты позвони брату. Напомни, чтобы не опаздывал. У меня времени в обрез. Я очень хочу освободить для нас субботу.
— Кеша! — Насте страшно было говорить то, что она собиралась сказать: — Может тогда сегодня не надо в банк, раз твой дядя…
Сказала, хотя и понимала, что этого завтра может и не быть. Кеша мог просто-напросто передумать отдавать вникуда такую огромную сумму. Может, пообещал в запале и сейчас до него наконец дойдет, что кидать деньги в черную дыру не имеет никакого смысла. Тем более, если верить, что у него с дядей не совсем родственные отношения на работе. Но если даже Кеша вдруг откажется помогать с кредитом, то она не обидится — ей нужен он, а не его помощь. Ничего не попишешь, будут с Ильей искать выход дальше. И найдут, ведь как же иначе?! Безвыходная ситуация — это только смерть.
И Настя вдруг так четко увидела перед глазами разбившийся мопед, который никогда не видела даже на фотографии, что чуть не закричала. Когда же — она даже зажмурилась, чтобы сдержать слезы — когда же Борька отпустит ее, ведь это нечестно, нечестно… Если бы он хотя бы успел подарить ей немного счастья в те короткие две недели, но была одна лишь боль, которая с каждым днем только усиливалась. Как забыть его, как? И как не отпугнуть своей болью и страхом Кешу?
— Настя, это не обсуждается. Я гашу сегодня ваш кредит и точка. Ты больше о нем не вспоминаешь.
— Тогда я посижу в кафе.
— А потом? Хочешь, поужинаем вместе?
— Я могу приготовить ужин, — проговорила она и поймала обеспокоенный взгляд водителя. — Я действительно умею готовить…
— Да я не сомневаюсь! — он даже усмехнулся в голос. — Просто ты уверена, что тебе не надо съездить к маме? Ну… — он снова улыбался, но на этот раз одними губами. — Чтобы показать ей, что я тебя не съел…
Настя поймала улыбку, но у нее она перестала быть такой солнечной, как на губах Кеши. Приедешь домой, а мама еще передумает отпускать к нему на выходные. И придется ругаться.
— Нет, я лучше ужин приготовлю.
— Настя, прекрати! Хочешь есть дома, я привезу еду, не проблема. А шампанское давно в холодильнике.
— Тогда я сделаю наброски, как можно поменять цвет стен, если ты действительно этого хочешь?
— Я хочу… — он сделал паузу. Вынужденную, потому что его подрезали и пришлось резко тормозить. Ну и ругаться в голос. — Извини. Я хочу, чтобы ты изменила лишь то, что тебе не нравится. Чтобы ты могла там жить и не морщиться.
— Жить? — Настя не была уверена, что произнесла вопрос, а не просто пошевелила губами. Как
— Ну, а как иначе ты представляешь наши отношения? Я обычно работаю допоздна. Часто у меня встречи по субботам…
— Я тоже много учусь, — перебила Настя, чтобы Кеша не утруждал себя лишними объяснениями.
— Вот видишь, — он на мгновение повернул к ней голову. — А так у нас будут хотя бы вечера вдвоем.
— А как же мама? — вырвалось у Насти против воли, потому что мозг кричал, даже выл, что никуда ее не отпустят.
— А мама поймет, что ты выросла. Ну, хотя бы попытается понять. Моя вон до сих пор считает, что я маленький… И ничего не смыслю во взрослых проблемах. Я поначалу настаивал на том, что вырос, а сейчас плюнул… Но если нужно нормально поговорить с твоей мамой, то я поговорю, не беспокойся. Это, конечно, сложнее, чем выторговать строительный кран подешевле, но я справлюсь. Веришь?
Она кивнула. Хотя и не могла поверить, что он все это говорит серьезно. Такой он — такой, как она… И вот так, не зная ее даже неделю. Как такое вообще возможно?
Глава 28. "Запутавшаяся тетя Мышка"
Настя держала в руках кружевной бюстгальтер и все не могла отыскать в рюкзаке к нему бикини — это была, можно сказать, ее униформа: она надевала дорогой гарнитур, когда предстояло позировать. Сейчас впервые она наденет его, чтобы снять не самой. Его-то она так долго и искала в своем шкафу, а потом оправдывалась за свою нерасторопность погрызанной босоножкой.
— Настя, ты можешь поторопиться?
Дверь не закрыта — она подумала, что запираться некрасиво — но Кеша все же постучал и остался в коридоре. Он пошел в душ первым и сейчас уже, должно быть, завязал галстук и уложил волосы, а она свои даже не начала еще сушить.
— Сейчас! Пять минут!
За пять минут ничего не высушишь, но решишь остаться во вчерашнем белье и переодеться ближе к вечеру. Она наконец нашла бикини и, скрутив вместе с бюстгальтером, спрятала под молнию в кармашек рюкзака, а платье, которое взяла на всякий случай, повесила на крючок: оно из синтетики, отвисится до вечера для этого самого случая.
— Настя, вот ключи, — Кеша протянул ей связку. — Если опять возникнут какие-то проблемы с замком, идешь к консьержке. Я сейчас ее предупрежу.
Настя кивнула и спрятала ключи в рюкзак, прямо в кружева. И вспыхнула, судорожно застегивая молнию, пока Кеша ничего не заметил. Но тот уже был у дверей и подгонял ее пусть не словами, а только взглядом, но очень настойчиво. Так, что у Насти снова не завязывались шнурки.
— Дай сюда.
Кеша присел подле ее ног и завязал оба шнурка на два узла. У Насти от неожиданности перестало биться сердце. А глаза прилипли к пластырю, который они налепили на царапину, выбросив бинт.