По встречной в любовь
Шрифт:
— Это ты так волосы высушила?
Его руки бросили шнурки и отвели в сторону свесившуюся на глаза прядь.
— В машине досохнут, — выпалила Настя, краснея от его близости и заботы еще больше. — Я никогда не сушу до конца. Так лучше для волос, — краснела она уже от лжи.
— Пошли сушить в машину, — усмехнулся Кеша, и Насте сделалось неловко еще больше: ему нельзя лгать, он видит ее насквозь, и в какой-то момент ее детскость перестанет его умилять и начнет раздражать.
— Пошли!
Она снова летела вниз без лифта. И он догонял. Но, как прежде, на расстоянии, и ей вдруг безумно захотелось
— Настя… — тянул он назад свои губы. — Я так до вечера не дотяну, — проговорил уже держа ее щеки в горячих ладонях. — Я сделаю все, чтобы завтра не пришлось вставать ни свет ни заря.
Он больше не поцеловал. Даже подтолкнул ее в спину — давай, сдавай свой кросс. И она первой добежала до консьержки, которой Кеша на ходу сообщил, что Настя придет первой и если не справится с замком, пусть ей помогут. Бабулька понимающе кивнула и на сей раз пожелала им доброго дня. Но утро в пробке добрым не было — наверное, потому что Кеша забрал пять минут на то, чтобы покурить, и теперь наверстывал упущенное, виляя между машинами.
— Ты ведь почти бросил? — подала голос Настя, когда стало не так страшно следить за машинами, которые они нагло обгоняли.
— Я не специально. Как-то не хотелось вчера, а сейчас не удержался. Но я брошу, если тебя раздражает табачный запах. Во всяком случае, постараюсь при тебе не курить. Идет?
Настя кивнула: пусть делает, что хочет, он все равно лучший.
— Так, вот… — Кеша уже припарковал машину во дворе и сейчас достал из бумажника пару тысячных купюр. — Вот, на кофе и так…
Настя отвернулась — смотрела мимо денег на руль.
— Не надо, у меня есть.
— Настя, прекрати. Мы же договорились не обсуждать деньги.
Она заставила себя взглянуть ему в лицо.
— Мы говорили про кредит.
— Окай… Теперь говорим про карманные расходы. Пожалуйста, возьми. Мне так спокойнее.
— А мне спокойнее со своими деньгами.
Кеша на мгновение зажмурился и тряхнул головой. Какая дурацкая привычка! Пожалуй, это единственное, что в нем действительно может раздражать… Но лишь на секунду, в следующую все забываешь. И еще деньги — их забыть не получается ни через секунду, ни через две.
— Настя, пожалуйста, возьми и отпусти меня заработать еще. А то мне придется просить у тебя, — усмехнулся он и снова тряхнул головой.
— Хорошо.
Настя сунула деньги под ту же молнию, что и ключи, и кружевное нижнее белье, и снова вспыхнула.
— Настя…
Она спешно подняла на него глаза, но он так ничего и не сказал, кроме:
— Пошли.
Они простились без поцелуя, точно он испугался, что за ними могут подглядывать из окна. Она задрала голову и отыскала окна офиса — никого, только большой кактус подмигивал ей. Она предлагала Славе нарисовать его, но тот уперся в стаканы — как баран. И Настя улыбнулась. Может, она нарисует такой кактус на домашней кухне? Тогда можно будет не менять салатные
В лавке Настя купила альбом и акварельные карандаши, на которые давно заглядывалась, но все никак не решалась потратить такую сумму. Добавила к покупке хорошие немецкие кисточки и собиралась уже расплатиться теми деньгами, что дал Кеша якобы на кофе, как зазвонил телефон, и она в спешке потянула из кармашка купюру вместе с ключами, которые запутались в кружевах. Наплевав на звонок, Настя судорожно принялась спасать красоту бюстгальтера, но под недовольным задержкой взглядом продавца, увы, только проделала еще большую дырку. Чуть ли не со слезами она запихнула все обратно и не досчиталась одной купюры, но стоящая рядом девушка указала ей на пол. Однако хорошее настроение уже улетучилось, радости от покупки не осталось ни на йоту, и Настя накричала в телефон на брата, что тот идиот, раз не может прочитать ее сообщение.
— Я просто хотел уточнить…
— Что уточнять? Я тебе четко написала адрес банка и время.
— Хорошо, — голос Ильи сел. — Я хотел спросить, ты уверена, что можешь взять эти деньги? Я не хочу тебе проблем. Понимаешь, о чем я?
Она прекрасно понимала. И если Илья ничего не спросил в их тот телефонный разговор, то он думал об этом все это время.
— Слушай, я не шлюха, — шипела она в телефон, уже выйдя из лавки, огромными шагами спеша к переходу. — Это мой парень. Но я не хотела просить у него денег, пока думала, что мы справимся сами. Но сам же видишь, в какой мы жопе. Из-за тебя!
— Я не специально…
— Конечно, ты не специально. Конечно, твоей Миле нужна была итальянская кухня! Конечно! — уже кричала Настя, давясь слезами, и уже не понимала, из-за чего плачет: брата или все же из-за испорченного белья.
— Но ты же тоже искала себе кого побогаче. Чтобы все и сразу, а не через тридцать лет по кредиту…
— Да пошел ты!
Настя отключила телефон и сунула в рюкзак. Потом прислонилась к стене дома, подле которого поругалась с братом, и заплакала. Сильно, навзрыд, размазывая по лицу слезы и сопли, пока не услышала над ухом женский и мужской голоса:
— Девушка, с вами все в порядке?
Напротив стояли парень с девчонкой. Обыкновенные. Видимо, тоже студенты. Настя тут же закивала и принялась убирать волосы, коля себя в щеку уголком полиэтиленового пакета, в котором лежал альбом с карандашами. А потом уже почти не затуманенным взглядом проводила ребят до поворота. Да, они счастливы и без денег, но кто виноват, что она встретила того, у кого они есть? И в тот момент, когда эти деньги больше всего оказались ей нужны? Но она с Кешей не из-за денег, не из-за машины и огромной квартиры… Но мама с братом никогда в это не поверят. Никогда!