По яркой магистрали жизни

Мишучкова Анна Владимировна

– Да нет… Я не близко.

Выйдя из машины и оглядывая окрестности, Александр Константинович восхищённо сказал: «Вот тут прошло наше детство!»

– Вот это красотища! – вторил ему Андрей.

– Чистый Яр был. А сейчас тоже всё зарастает… Отсюда мы на ту сторону плавали. Тут место называлось «девчатник» у нас – девчонки купались. Вот здесь талы были, а там, где лес начинается, – там у нас огороды были, мы их поливать ходили. А здесь, где они купались, чисто было – леса не было и травы этой не было. А вон там все мальчишки купались

и на ту сторону плавали.

– А по ширине Урал такой же остался? Или стал уже? – спросила я.

– Урал тогда был шире. Да… Вода по берег была, – отметил Александр Константинович, – а сейчас, видишь, метров на двадцать Урал отсюда ушёл. Одним словом, вот овражек, он был почти до самой воды, а сейчас, видишь, что от него почти ничего не осталось. Говорят, что вон на том повороте Урал меняет русло выше по течению, – показал направление Александр Константинович. – Сейчас, говорят, напрямую пробивает. То есть, здесь скоро будет старица, а там будет остров.

– То есть там тоже русло проходит, получается? – поинтересовался Андрей.

– Да, Урал пробивает русло, но до конца не пробил ещё. Это рассказывали мне местные жители.

Над степным простором звучно пела речная птица, недалеко от нас остановилась легковая «Жигули».

– Рыбачить приехали, – отметил Александр Константинович, кивнув в сторону приехавших на берег ребят. – …Вот тут и прошло золотое детство. А ежевики сколько было! Вот такая крупная!

Затем мы сделали несколько фото на этом живописном, освещаемом солнцем, месте на фоне высокого голубого неба. Следующий пункт нашего назначения был дом родственницы Александра Константиновича – бабы Клавы.

– Как-то неудобно – быть в Подстёпках и не заехать, – сказала Татьяна Дмитриевна.

– По самочувствию смотри… – добавил Андрей.

– Что по самочувствию? Да моего самочувствия хватит на всё! – парировал Александр Константинович. – Здесь только одно: она сама плохо себя чувствует, она тяжело больная.

– И как у вас называли это место? – спросил Андрей

– Урал…

– Нет, а какое-нибудь местное название этой части речки было?

– Вверх по течению большой массив назывался «Ветельник», а вниз по течению, где много леса, называли «Дуроломник».

– Туда мы ходили за тёрном в лес, – добавила Татьяна Дмитриевна, ягоду собирали.

– А «Ветельник» это из-за чего? – уточнил Андрей.

– От слова «ветла». Тут одна ветла почти и растёт. А, может быть, по фамилии – раньше кому-то принадлежал. Вот если прямо ехать, вверх по течению километрах в пяти от села находится яблоневый сад. Но там были и другие растения, деревья. Сад назывался «Чигирь», гектара три, наверное, там будет.

– Это в какие годы? – спросил сын.

– Да я ещё пацаном был, мы туда за яблоками ходили – примерно 1945 год. Но в то время яблони уже одичали, были неухоженные.

– А сколько по расстоянию туда идти?

– Далеко. Надо было до леса пешком дойти. Ну, километров

пять, наверное, есть. До леса, а затем – луга. А мы купались возле леса – «песчанка» называлось место. Старое русло Урала.

– А там место хорошее?

– Там дно хорошее, песчаное, место тёплое. А сейчас не знаю, что там. Я уже там не был 50 с лишним лет… Вот эта Пензенская улица была, а сейчас проедем по Московской улице.

Повернув на улицу, мы с сожалением увидели, что и она заросла амброзией и клёном.

– Было всего две улицы – добавил Андрей, – их заселили жители из Москвы и из Пензы.

– Но в источниках по истории – первом рапорте о регистрации деревни Подстёпки – так и пишется, что было две улицы – «два порядка двух улиц» застраивались.

Проехав ещё несколько сотен метров, Александр Константинович обратил наше внимание на небольшой массив, застроенный домами.

– Вот здесь был пустырь – этих домов не было. Только по Московской улице было немного. Тут вот тоже степь была, – показывал он на ряд скромно стоящих домов, проезжая мимо них.

– А здесь что было? – спросил Андрей, спустя некоторое время.

– Здесь магазин был. А вот здесь мы были на свадьбе у племянницы.

Александр Константинович остановил машину возле небольшого сельского магазинчика. Татьяна Дмитриевна вышла, чтобы купить что-нибудь на гостинец родственникам. Мы втроём остались ждать её в машине.

– Ух ты, смотри – крест поставили. Значит, наверное, церковь сделали из дома? – увидел Андрей Александрович предмет своего научного интереса.

– Наверное, молельный дом сделали. Тут была, по-моему, школа. Или магазин на месте школы? – пытался вспомнить детали Александр Константинович. – Да нет, похоже на школу. Скорее всего, да. Мы ведь разутые бегали в школу зимой.

– Здесь ты учился, в этой школе? Давай-ка я её сфотографирую!

– Да, 4 класса учился здесь. Похоже на неё, но переделали дом… Да, правильно, это школа, – спустя несколько секунд сказал он.

– Сайдингом только облагородили, – подметила я.

– Пустырь здесь был, до самой той улицы, до оврага. И этой площади здесь не было. Мне в окошко видать было: как дежурный побежит вокруг школы с колокольчиком – я выбегаю и бегом! А мне брат делал доску такую и на ремешки. Одеваешь так, как сейчас на курорте ходят. Прибегаешь и ноги раз – в парту, и греешься. Была одна преподаватель, жила в школе. Она была директор, она была и учительница.

– Как её звали? – уточнил Андрей.

– Таисия Прокофьевна Паршуткина. По-моему, Прокофьевна. Подойдёт она, постучит по голове: «Чурбак безглазый! Разве я тебя этому учила?» Однажды надо было «вольно» рассказывать стихотворения – кто что знает. А со мной сидел Сашка Глухов. Она ему и говорит: «Ну, Глухов, вставай! Что выучил?»

– Да я короткий выучил…

– Вставай, рассказывай.

– А-та-та, а-та-та

Вышла кошка за кота,

Хотела за барина,

Вышла за татарина!