По законам ненависти
Шрифт:
Добрались до ближайшего городка. Улицы были пустынны, да и перегаром несло от пассажиров «мерседеса» за версту, так что любой прохожий, должен был бежать от них прочь и искать полицейских. Тем не менее они, пусть и не без труда, выяснили, где находится отель.
Оказалось, что нижние этажи в гостинице разбиты во время натовских бомбёжек, и переночевать можно лишь на верхнем. Лифт не работал, а сил, чтобы подняться на пятый этаж, совсем не оставалось. Восхождение до номера походило на последний рывок альпинистов к вершине высоченной горы, когда не чувствуешь уже ни рук, ни ног,
Всю дорогу до Белграда Радко твердил о том, что Сергей с Игорем – настоящие парни и теперь они ему как братья. Журналисты согласно кивали. Вид у них был потрёпанный, говорить не хотелось.
Сразу ехать в Македонию они не смогли. Надо было хоть немного набраться сил, так что отправились туда день спустя. При этом решили, что в Косово теперь – ни ногой, разве только по этому региону пройдёт мор и выкосит всех албанцев подчистую.
В Скопье оказалось, что нужный им человек уехал на горный курорт Охрид, до которого было километров четыреста.
– Надо ехать… – развёл руками Сергей.
– Отлично! – обрадовался Радко. – Это ж замечательный курорт! Ты у меня про Янковича спрашивал, так вот, он одной армией командовал, а генерал Живкович – другой, той, что как раз и брала Охрид. Без боя его взяли.
Почему-то эта информация журналистов очень воодушевила. После всех приключений поездка казалась лёгкой прогулкой. Такой она и стала. Курорт был потрясающе красив. Там можно было опьянеть от чистого воздуха и тут же протрезветь, искупавшись в озере. Купаться они не решились, зато, уже записав интервью, заказали в местном ресторане блюда, приготовленные из рыбы, выловленной в этом чертовски красивом водоёме.
– Лодку бы сейчас, удочку, – мечтал Игорь, сидя в плетёном кресле почти на самом берегу озера, – и…
– И динамит, – прервал его мечтания Сергей.
– Варвар! – резюмировал Зубцов. – Слушай, давай пошлём всех в редакции к чёрту. Ей-богу, мы заслужили несколько дней отдыха. Если кто из Москвы позвонит и попросит сюжет сделать, отправь его подальше!
– Я трубку тебе передам, сам всё скажешь. Хорошо? – спросил Комов, обсасывая рыбью косточку.
– Не проблема! Если меня после этого уволят, то в любой конторе место найду.
Радко торопился с крестинами, боялся, что русские уедут домой и не смогут быть почётными гостями на этом мероприятии.
– У тебя сыну уже почти два года, – спросил его Сергей. – Почему же ты его только сейчас крестить решил?
– Каждый серб должен быть истинным православцем, – ответил Радко. – Я так считаю: события, что с нами произошли, – знаковые. Значит, срочно надо сына крестить.
Комову понравилось слово «православец» – странное оно было и очень доброе какое-то.
Радко сообщил адрес, где находилась церковь, в которой он решил крестить сына. Журналисты приехали туда на такси. Встречала их огромная толпа. Похоже, все уже знали о том, что с ними произошло в Косово – Радко рассказал (правда, не во всех подробностях, чтобы, не дай бог, у жены не случился сердечный приступ), и смотрели на Игоря
Радко подвёл священника, потом своего отца, всех присутствующих по очереди представил, всем журналисты пожимали руки, все улыбались им.
В церкви Сергей поднял глаза к потолку, рассматривая фрески, а тем временем батюшка окунул Вука в купель. Тот был уже большим и пусть слабо понимал, что происходит, но догадывался, что плакать из-за холодной воды – не время. Испытания все выдержал стойко.
– Молодец какой! – похвалил Вука батюшка и добавил: – Расти настоящим мужчиной, настоящим сербом, все дела твои должны быть направлены на то, чтобы шёл ты истинным путём.
За те недели, что Комов провёл в Белграде, он уже начинал немного понимать сербский язык, скорее даже не понимать, а догадываться о смысле сказанного, поэтому слова священника разобрал без перевода.
Праздничная церемония перетекла в ресторан, где гуляли до самого утра, а отец Радко торжественно вручил Сергею и Игорю бутылку ракии из своих запасов. Он сказал, что делал её сам. Напиток этот был очень крепким, плотным, маслянистым, как подсолнечное масло и таким же жёлтым. Комов рассказал, что брат Слободана Милошевича подарил ему сливовицу собственного приготовления.
– Ну и как она? – спросил отец Радко.
– Крепкая, – улыбнулся Сергей.
– Так и должно быть, – важно кивнул старик.
На следующий день в Белград прилетел первый с начала бомбардировок пассажирский самолёт. Это был ТУ-154. На нём прислали из Москвы специалистов: дорожников, строителей, мостовиков. Они намеревались выяснить, чем помочь сербам. Восстановительные работы московские власти брали на себя. Такое событие пропустить было нельзя, и Сергей с Игорем с тяжёлыми от похмелья головами отправились в аэропорт. Там же прошел и маленький брифинг.
Зубцов во время съёмки держался за камеру. Сергею было легче. Он сел на задний ряд и только слушал, а уж о том, чтобы вопрос задать и не думал, боялся, что язык у него начнёт заплетаться.
– Нам надо выяснить степень разрушения, только после этого мы сможем сказать вам, что сумеем восстановить и сколько на это уйдёт времени… – говорил руководитель делегации.
Игорь поставил на стол, за которым сидели участники брифинга, микрофон и потребовал от Сергея, чтобы тот дал ему указания, что записывать, а что не стоит. В это время оператор мог бы пройтись по залу и поснимать лица журналистов, которые внимательно слушали выступающих.
– Достал ты меня!.. – зашипел на Зубцова Сергей. – Снимай всё подряд. Потом разберёмся, что пригодится, а что можно будет стереть.
– Я тебе тогда ни одного плана не сниму, кроме говорящих голов, – пробурчал Игорь.
– Ладно, сними мне два плана: когда кто-нибудь вопрос задавать будет, а переводчик его переводить. И всё. Этого хватит.
– А сюжет из чего делать будешь?
– Дубина! Они же на объекты поедут, там всё и снимешь.
– Точно! – Игорь чуть не хлопнул себя по лбу рукой. – Как я сам до такой простой мысли не додумался?