По запаху крови
Шрифт:
На полу комнаты был выложен крест из черного камня. Мы встали по вершинам креста: я — напротив Гвидиона, слева от меня — Морейн, справа — Бренн. В центр креста кто-то воткнул Меч Орну.
«Странно, — подумал я, — ведь Бренн оставил свой меч на берегу». Но эта мысль ускользнула от меня. Попытавшись сосредоточиться на мече, я увидел собственное отражение на грани его лезвия. Несмотря на полумрак, я четко видел себя, как в зеркале. Внезапно мой силуэт вспыхнул на грани меча ярким, ослепляющим пламенем, свет сорвался с лезвия вверх к потолку и опустился ко мне в руки. Белое пламя жгло кожу холодом, сквозь его языки я видел потемневшие глаза Гвидиона. В его руках горело такое же пламя. Морейн слева от меня кусала побелевшие от боли губы. Четвертый огонь горел в ладонях Бренна.
Голос
Всмотревшись в свой огонь, я внезапно догадался, что в ладонях у меня горит моя собственная душа. Мне стало дурно, и я почувствовал, что сознание не может больше бороться с зельем, вновь уводящим меня в мир галлюцинаций. «Проклятый Жрец!» — промелькнула в сознании чья-то, уже не моя мысль, и комната с крестом на полу стала отдаляться. Отстраненным зрением я увидел, как вспыхнул каменный крест на полу, а вместе с ним и четыре силуэта, стоявшие вокруг Меча. Я отчаянно пытался ухватиться за реальность, сохранить ее в памяти, но, еще видя полыхающее пламя, я уже начал забывать о произошедшем.
Бренн нагнал Альвику в ущелье, за которым начинались Черные Горы. Она извивалась в его руках, как змея. Он видел ужас в ее глазах и мстительно наслаждался им. Он ненавидел ее. Альвика стояла между ним и Морейн, она настраивала принцессу против него, она подбивала короля жениться на его, Бренна, возлюбленной. «Коварная ведьма Альвика, — рычал Бренн, — теперь, когда твои руки связаны, а голос охрип от ужаса, ты не сможешь творить свое черное колдовство, я убью тебя, и больше никто не помешает нам с Мораной».
Альвика кричала, переходя на хрип. Гримаса ужаса изуродовала ее красивые черты, золотые волосы смещались с грязью и травой. Обезумев от ненависти, Бренн, схватив нож, начал втыкать клинок в ее мягкое, теплое тело, выпуская из него жизнь.
Больше не было врага. Он пнул ногой окровавленные останки ненавистной ведьмы и перевернул тело на живот, чтобы не видеть изуродованного лица. Волосы цвета осенней листвы взметнулись вслед за мертвой головой. Бренн вздрогнул и, наклонившись, перевернул тело обратно на спину. Перед ним было любимое лицо — окровавленное лицо Морейн. Она была мертва. Бренн беспомощно оглянулся: кругом вереск и горы, фыркающий угас, единственный свидетель случившегося, стоит в стороне, понимающе посматривая на хозяина.
— Проклятый Жрец! — заорал Бренн. — Ты обманул меня.
— Ты сам сделал это, — был ему ответ.
Принц посмотрел вокруг, ища собеседника. Жрец стоял в углу комнаты и указывал рукой на постамент. Бренн оглянулся. На камне лежало безжизненное тело Морейн. Бренн бросился на Жреца с ножом, которым он недавно убивал Альвику. Клинок заскоблил по стене. Удивившись своему промаху, Бренн хотел нанести второй удар, но стена обрушилась перед ним. Он потерял равновесие, попытался ухватиться рукой за острую грань камня в стенном проломе, но пальцы соскользнули и началось падение.
Опять падение, вечное падение, без начала и конца, без чувств, без желаний, без боли. Такое спокойное, безмятежное состояние, нарушаемое лишь редкими сновидениями. Битвы и пиры, города и деревни, живые и мертвые — все эти сновидения ему безразличны. Черный туннель, поглотивший его сознание, оставлял ему лишь одну мысль, лишь одну цель — каменный трон в старинной пещере Поэннинской крепости, на котором когда-то очень давно, безумно давно, восседал древний король фоморов, Балор.
Бренн знал, падение только кажется вечным, когда-нибудь оно закончится, когда-нибудь он придет к власти и воссядет на каменном троне, и воцарится над миром. Он уже видел где-то вдалеке тронную залу пещерного замка, тускло освещенную факелами, каменный трои, застеленный шкурами, потрескавшиеся ступени. Он уже шествовал в длинном королевском одеянии с темной короной на голове по выложенному старинными плитками полу. Он подходил к этим ступеням, вокруг звучало торжественное пение фоморов, восстающих из праха, он слышал их восторженные
Бренн вспомнил, внезапно вспомнил. Морейн осталась лежать в комнате, окованной железом и тайными магическими знаками. Морейн лежала там мертвая. Может быть, нет, может быть, это просто наваждение, как в тот раз, когда Маг Туатов Мидир навел морок на жителей Поэннинского замка. Все тогда поверили в смерть Морейн, все, кроме Бренна, и именно он оказался прав. Может быть, и в этот раз это просто морок. Бренн спустится в свою комнату и увидит там Морейн, перепуганную, но живую, ждущую от него спасения. Бренн хотел развернуться и пойти туда, где оставил Морейн, но тело внезапно перестало подчиняться ему. Он опустил глаза и увидел свое каменное тело, полы каменного плаща, каменную руку, сжимающую все тот же кинжал. От ужаса и безысходности он попытался кричать, но каменные губы были сжаты, ни один звук не вырвался наружу. Только мысль еще жила в статуе каменного короля, мысль, которая безжалостно приняла поражение. Бренн понял, что не прошел испытание, назначенное Жрецом. Он действительно убил Морейн и освободил себе путь к власти. И тогда, развернувшись к трону, он снова ожил и сделал очередной шаг. Балор ступил на первую ступень. Бренн резким движением полоснул себе по горлу кинжалом, как это делают Туаты. Он знал, как надо ударить, так, чтобы моментально умереть, не почувствовав даже боли. Но смерть пришла не сразу, Бренн успел увидеть, как падает каменная статуя и раскалывается на куски от удара. Каменная голова короля катится по плиткам пола, тысячи мертвецов с пронзительным воем возвращаются в прах.
Кровь последнего фомора капала на голубой мрамор. Откуда-то сверху опускался тонкий луч света, он падал на алтарь и заставлял вскипать кровь на его поверхности. Пузыри крови надувались и странным образом превращались в алые лепестки цветов.
Бренн обнаружил, что кровь на алтарь стекает не из горла, а из его правой руки. «Наверное, надрезали мышцу», — подумал он. И, проследив вторую струю крови, стекающую на алтарь, Бренн увидел руку Морейн. Она стояла с другой стороны алтаря, безжизненно прислонившись спиной к Гвидиону, который ее поддерживал.
Бренн рванулся к принцессе. Я не смог удержать его тяжелое тело. Споткнувшись, он упал животом на алтарь, хотел вскочить, но силы покинули его. Бренн пытался приподняться на алтаре, но его пальцы скользили по липкой крови. Его мутило, и к горлу подступила тошнота, он хрипел и задыхался от кашля. На его лбу вздулись жуткие лиловые вены. Кровь потекла из горла, из носа, заполнила глазницы. Окружающие в ужасе отпрянули от алтаря.
Даже Гвидион, привыкший к преображению брата, почувствовал страх. Он увлек за собой Морейн, боясь, как бы Зверь не накинулся на нее. Но бесчувственная до этого Морейн вдруг начала кричать и вырываться из рук Гвидиона, он с трудом удерживал ее.
Рубаха на спине Бренна вздувалась и рвалась. А под ней лопались кожа и мышцы. Из разорванной человеческой плоти пытался вырвать, выдрать свое омерзительное скрюченное тело Зверь. Покинув, наконец, свое заточение, он выполз из темницы, щурясь от света, старался подняться на лапах, но не смог. Он взвыл от боли и рухнул подле алтаря, отчаянно скребя длинными когтями каменный пол.
Морейн, вырвавшись из рук друида, бросилась к чудовищу, подняла его ужасную голову и положила к себе на колени. Она гладила Зверя по голове и ласково шептала ему: