По завету Гиппократа (сборник)
Шрифт:
Сменивший Воронцова князь А.И. Барятинский был талантливым знатоком военной науки и практиком-солдатом. С юношеских лет он дружил с цесаревичем Александром. Пылкий по натуре, весельчак и гуляка, он стал ухаживать за великой княжной. Царь-отец, узнав о такой дерзости со стороны молодого князя, велел немедля отправить Барятинского в действующую армию на Кавказ.
Бесстрашный офицер оказался отличным воином-рубакой. Неоднократно участвовал он в боях с горцами, причём всегда видели его впереди, в самых опасных схватках. Будучи неоднократно ранен, он удостаивался наград и быстро повышался в чинах. Барятинский относился
В приобщении героя Кавказской войны князя Барятинского к «истинным кавказцам» сыграла определённую роль его дружба со старшим сыном Шамиля – Джемалуддином, который, будучи отдан в аманаты в возрасте семи лет при Ахульго, рос во дворце в Петербурге.
Блестящий царский офицер Джемалуддин Шамиль, убеждённый русофил, через 20 лет был возвращён отцу – имаму Шамилю (во время Крымской кампании). Отец, вождь горских народов, и образованный, выросший среди русских сын не могли понять друг друга. Шамиль не соглашался мириться с царём, а Джемалуддин отказался от наибства, заявив отцу, что «поднять оружие на русского для него равносильно братоубийству».
Успешными операциями Барятинского мюриды во главе с Шамилём были оттеснены из пределов Чечни в сторону гор Дагестана. В этот критический для Шамиля момент умер от чахотки живший в уединении Джемалуддин. Когда весть об этом дошла до главнокомандующего Барятинского, тот издал приказ о прекращении военных действий на 40 дней по поводу кончины офицера царской службы Джемалуддина Шамиля.
Пленив имама Шамиля, покорив мятежных горцев Кавказа, фельдмаршал Барятинский некоторое время жил во дворце наместника в Тифлисе. Оставшись по-юношески горячим и пылким, фельдмаршал влюбился в грузинскую княгиню и уехал с нею в Париж.
Этот замечательный человек оставался замечательным до конца. Уже на смертном одре он поднялся с постели, встал во весь рост и произнёс: «Я всю жизнь был солдатом, умру как солдат, стоя»…
Настоящий расцвет Кисловодска начался с 1896 года, когда в этот курортный посёлок была проведена железная дорога. В уютных вагончиках, под грохот колёс и присвист «чугунки», на Кислые Воды хлынули не только больные, искатели развлечений, любознательные путешественники, но и бизнесмены, ибо возникла острейшая проблема жилья в летний сезон. Любители «нетрудовых доходов», как теперь называют квартиросдатчиков, с появлением железной дороги получили возможность доставлять строительные материалы и всё необходимое для оборудования гостиниц, частных пансионатов и собственных дач.
Жителей Кисловодска в те времена можно было разделить на своего рода три категории: первопереселенцы крепостного форштадта солдатской слободы, крепостного переулка и крепостных улиц. В этом районе кроме отставных солдат селились отставные офицеры и, после них, их потомки. Позднее некоторые из отставных генералов приобретали в этом районе земельные участки со старыми турлучными хатами и строили на их месте добротные дома, усадьбы. Так, например, известным отставным генералом Дундуковым был выстроен большой кирпичный дом против теперешней курортной клиники, где после его смерти жила вдова Дундукова, и улица эта называлась Дундуковской.
На
Ярошенковские субботы с музыкальными и литературными вечерами были известны всей передовой интеллигенции России того времени. Здесь читали свои произведения Лев Толстой, Чехов, Бунин, Короленко, Успенский, Коста Хетагуров. Нелегально посещали кисловодский дом Ярошенко известные политические деятели, такие как друг Карла Маркса Лопатин (первый переводчик его «Капиталла») и другие. Ярошенко с глубоким уважением относился к Лопатину и писал его портрет.
Интернационалист в душе, Николай Александрович любил горцев. Среди карачаевцев, балкарцев, кабардинцев, осетин у него было много кунаков. Достаточно было любителю верховой езды, русскому генералу, облачённому в мирные гражданские одежды, появиться в каком-нибудь ауле, как аксакал одним взглядом давал понять стоявшим рядом сыновьям или внукам, что лучший барашек должен быть подан почётному гостю.
Другой талантливый представитель Кавказа кабардинец Ислам Крымшамхалов стал ближайшим кунаком Ярошенко. Николай Александрович ездил в Теберду со своим другом Коста Хетагуровым и соседом по дому, отставным полковником Аглинцевым. Дядя Ислама Крымшамхалова Исмаил Урузбиев был давним кунаком и приятелем полковника Аглинцева.
Ярошенко возил с собой в Теберду и Домбай своих столичных друзей-художников, которые вместе с ним не только любовались красотами царственной природы гор, в особенности заснеженных становых хребтов, но и писали с них этюды. Сегодня их работы собраны в музее «Белая вилла», даче Ярошенко. Интересна история его создания.
Жена Н.А. Ярошенко после смерти мужа намеревалась создать музей в его доме и не раз обращалась по этому поводу в разные инстанции, но тщетно. И лишь 11 марта 1962 года мечте Марии Павловны суждено было сбыться.
Необходимо отметить, что заметный рост домостроения в Кисловодске начался с 1903 года, когда последовал правительственный указ о преобразовании курортного поселка в город. В связи с ростом населения, а главным образом с большим наплывом курсовых дачников и любителей развлечений в городе развивается не только домостроение, но и торговля.
Плоды земледельческого труда поселян солдатской слободы и трудолюбивых станичных казачек уже не могли обеспечить горожан и приезжих продуктами питания. И тут в дело включаются предприимчивые купцы. Их лавки, а затем магазины с особняками концентрируются в основном вокруг и вблизи базарной площади.
Ко второй категории поселян, если подходить по социальному и имущественному цензу, относилась русская знать с дворянством. Их дворцы и резиденции, виллы и дачи поднимались вверх по склону Крестовой горы и Ребровой балки.
Так, начиная от района Нарзанной галереи, рядом с домом Реброва появилась красивая двухэтажная дача «Оля» с просторной светлой верандой и весёлыми балкончиками, кокетливо обращёнными к началу Нижнего парка. Повыше от неё, по склону горы, обращённому к парку, построил себе добротный особняк владелец лавок Кобот.