По жизни одна
Шрифт:
– А вдруг я его заражу? – испугавшись, воскликнула Рита, хотя больше боялась сама заразиться от покрытого какими-то пятнами ребенка. Ей хотелось вернуть мальчика матери, но Ленка не взяла его и удивилась, что Рита не умиляется на ее малыша, не сюсюкается с ним. Сожитель словно тень молча сидел возле Ленки, а у той от постоянной травли вшей, повылазили почти все волосы, и теперь голый череп имел на себе реденькие единичные волоски.
– Лена! – не могла успокоиться Рита. – Ты облысела! Какой кошмар!
– Это я краской для волос нечаянно сожгла голову, – нисколько не смущаясь, врала Ленка. – Ну а ты как? Замуж не собираешься?
– Так я всего лишь на третьем курсе! Мне еще учиться и учиться…
– И как тебе не надоело учиться? В школе училась, теперь в институте… Когда
Рите тогда было всего двадцать лет, и она, конечно же, мечтала о любви, и считала, что ей давно пора иметь жениха, но то, что она девственница ее нисколько не смущало. Ей хотелось встретить настоящую любовь, и она глубоко сомневалась, что у Ленки с ее щуплым невысоким и на вид недалеким сожителем настоящее чувство. Скорее всего, там одна примитивность, низкое существование. В общем, подруги расстались тогда недовольные друг другом. Каждая внутренне презирала другую. Ленка презирала Риту за ее целомудрие, и скучную, как ей казалось жизнь, а Рита презирала Ленку за ее моральную и физическую нечистоплотность. А через два дня после посещения подруги, Рита обнаружила, что вся покрылась пятнами – точно такими же, какие были у Ленкиного младенца. Целый месяц она потом лечилась от этих пятен. Больше с Ленкой она с тех пор не виделась. Прошло десять лет, и Рита узнала от Светки, Ленкиной средней сестры, что Ленка недавно погибла. Причем погибла глупо. Они с сожителем устроили застолье, где напились, потом поругались, и сожитель выгнал ее из дома на мороз. Жили они в то время в его частном доме. Ленка долго стучала в дверь, стучала к соседям, но ей никто не открыл. Устав стучать, она легла, свернулась калачиком на деревянном крылечке своего дома, и так и замерзла. Ей было всего тридцать один год. После ее смерти сожитель определил детей в детский дом. Светке, ее сестре, потом пришлось побегать по инстанциям, чтобы забрать племянников оттуда.
Думая сейчас о Ленке, Рита видела, что ее подружка как будто с самого начала была запрограммирована на самоуничтожение. Ее сестры, насмотревшись на грязь и пьянство родителей, выросли совсем другими. Они создали семьи с непьющими, любящими парнями. В их домах всегда было чисто. А Ленка, видимо, пошла по стопам родителей и братьев, увязших в алкоголизме. Один брат Ленки сидел постоянно по тюрьмам, другой нигде не работал, а чтобы прокормиться ловил голубей и ел их. Жизнь в пьяном угаре совсем не пугала Ленку, как например ее старших сестер, ни за что не желающих жить так, как их родители. Талантливая, неординарная Ленка попала в ловушку кажущегося веселья, которое дает алкоголь и сгинула, оставив четверых детей сиротами. У Риты в то время сыновьям было по восемь лет, и она приходила в ужас, когда представляла, что они могут остаться сиротами. Такого просто нельзя было допустить! Ради детей она следила за собственным здоровьем, внимательно глядела по сторонам, когда переходила улицу, и мужу постоянно напоминала, чтобы он был осторожен.
– Мы не можем позволить себе быть беспечными, потому что у нас дети, – не раз говорила она Диме. – С нами не должно ничего случиться.
На следующий день, подходя к воротам кладбища, Рита увидела одиноко стоящую Вику, одетую так же как вчера в джинсы и серебристую короткую куртку. В руках ее были три букета красных гвоздик. Только что расставшись с сыновьями и мужем, Рита отчетливо чувствовала свое одиночество. Ее взрослые мальчики как будто отделились от нее стеной. Они общались между собой, оставляя ее в стороне, а муж уже давно перестал быть для нее мужем. Так, просто человек, с которым она старается мирно сосуществовать. Она приближалась к Вике, думая о том, что они с ней похожи своим одиночеством и несчастьем, несмотря на совершенно разные судьбы. Однако подойдя к Вике поближе, Рита заметила, что подруга не выглядит ни несчастной, ни одинокой. В ее взгляде была самоуверенность, даже надменность, как будто она некое божество, снизошедшее на время к обычному земному человеку.
По пути к Ленкиной могиле, Рита поведала Вике историю гибели Ленки.
– Жаль ее… –
– Да, ее действительно жаль, но детей ее мне жальче. Как она могла быть такой легкомысленной, имея на руках столько малышей?
– А что с нее взять? Она в такой семье воспитывалась…
– Ну и что? Сестры же ее не стали такими как она. У них все хорошо, и никакого алкоголизма. А она что наделала? Детей оставила! Нарожала четверых и оставила! Как она могла?
– Да… И все это из-за того, что ее вечно тянуло куда-то на дно.
– Точно. Алкаши все живут на дне жизни. И наркоманы тоже. Я так всегда боялась за своих мальчишек, что они начнут пробовать наркотики… Сейчас уже уверена, что сыновья на правильном пути. Они увлечены медициной. Сережа психиатрией увлекается, а Саша неврологией. И не знаю в кого это они такие – у нас в родне вообще никогда медиков не было. Так, давай остановимся на минутку, вон могила моих родителей.
Лавируя меж памятников и крестов, Рита направилась к оградке, за которой было два одинаковых памятника. На одном был портрет полной пожилой женщины, на другом худое лицо пожилого мужчины.
Вика молча посмотрела на выгравированные на памятниках лица и определила, что Рита похожа на отца.
– Ну ладно, пошли дальше, – немного постояв, сказала Рита и направилась по тропинке к дороге. Ей не хотелось задерживаться у родительской могилы. Так получилось, что между нею и отцом с матерью никогда не было каких-то близких отношений. Мать никогда не интересовалась ее жизнью, а отец хоть и восхищался ею, но толком не понимал ее. Никто из них не знал, чем живут их дочери, о чем мечтают, о чем думают. Главное одеть, накормить, приучить убираться и готовить… Никаких задушевных откровенных разговоров, никаких советов. Рита всегда знала, что если на душе плохо, то об этом ни матери, ни отцу нельзя говорить – они все равно не поймут. Для разговоров по душам существуют подруги. Своих детей Рита старалась воспитывать по-другому, старалась интересоваться их жизнью, разговаривала с ними, но мальчишки не больно-то нуждались во всем этом. Им вполне хватало друг друга, чтобы разговаривать и делиться своими переживаниями и мечтами…
Выйдя на центральную дорогу, они пошли дальше и Рита осознала, что не чувствует, как вчера никакого волнения возле рослой и широкоплечей Вики. Юношеское наваждение прошло. Мальчик Витя из прошлого перестал волновать ее воображение. Молчаливая Вика шла рядом походкой богини, и Рита изумлялась, откуда у этой детдомовки такая стать и такое достоинство. Посмотришь на нее, и, кажется, что видишь человека голубых кровей. И ведь и в детстве она была такой, просто тогда это так не бросалось в глаза.
– А ты не пыталась найти своих родителей? – полюбопытствовала Рита.
Вика отрицательно покачала головой.
– Но неужели тебе не интересно, кто они?
– Мне все равно кто они. Это просто мои производители. Благодаря их биологическому материалу получилось мое тело. А моя душа всегда была только моя – они к ней не имеют никакого отношения.
– А твой голос? Может быть, он достался в наследство тебе от кого-то из родителей.
– Может, но опять же это только биология, а уж как я распоряжаюсь этой биологией, решаю только я. Главное, что мать моя все-таки меня родила, не сделала аборт, а дальше я уж сама…
– Мне кажется, что если бы твоя мать знала, какой талантливый ребенок у нее родился, то ни за что бы не отказалась от тебя.
– Ерунда, зачем мне такая мать, которая любила бы меня за что-то, а не просто за мое бытие? Я ведь была здорова и красива, когда родилась, просто я была и мальчиком и девочкой одновременно. И она испугалась. Но она меня не интересует. Главное, что я все-таки родилась и живу. А многих матери вообще абортами убивают, не дают им никакого шанса…
– Моя мать делала аборты. Я как-то нашла ее медкарту… Я тоже тогда подумала, что хорошо, что меня она не убила, а родила… Главное, что моя жизнь есть у меня, главное, что теперь я могу сама управлять собой и своей судьбой, и если бы я не старалась, то сейчас была бы копией своей толстой сестры. Но это ерунда, по сравнению с тем, что пришлось проделать тебе.