По зову полной Луны
Шрифт:
— Спрячь скорее!
Стражник убрал перстень в прежний карман на своих штанах, не взглянув на него и на этот раз.
Лишь когда передача совершилась, маэдо чуть успокоился.
— Пусть он побудет у тебя. Меня могут обыскать, — пояснил Аргуст, при этом больше не говоря «перстень», только «он» и «его». — Думаю, призраки в храме не почувствовали его лишь из-за близости алтаря. А старик, увлёкшись переговорами, забыл обо всём на свете. Второй раз так повезёт навряд ли.
Губы зеленоглазого скривил хищный оскал.
— Когда нас снова приведут к тому колдовскому алтарю, я дам тебе знак. Подмигну
И что в этом перстне такого ценного? Единственная надежда… Разве им ещё есть, на что надеяться? Но и на сумасшедшего маэдо вроде бы не походил. Ну, может, немного. Мэтр тоже начинал с малого…
Задавать вопросов Юлиан не стал, хотя язык чесался.
— Ты запомнил, что и когда должен сделать?
От него ждали чёткого ответа, а не очередного кивка. Юлиан прочистил горло:
— Да, я всё запомнил.
— Хорошо. — Аргуст в какой раз оглянулся. «Дверь» оставалась незрима, им никто не мешал шептаться в сторонке. Маэдо потёр одну свою ладонь о другую. — Для долгих объяснений времени нет. Ничего не бойся, я всё сделаю сам. Главное не пропусти моего сигнала, и тогда всё у нас получится. Обязано получиться.
Какого сигнала? — хотел спросить Юлиан, но вовремя сообразил, что имеется в виду их договор об условном знаке.
— Вот выберемся отсюда, тогда и поговорим спокойно где-нибудь в тихом местечке за кружкой пива. Большой кружкой холодного как лёд и тёмного как ночь пива.
Маэдо перестал тереть ладони и, неожиданно, улыбнулся. На этот раз именно улыбнулся, а не только сделал вид, отчего его побитое лицо стало почти добрым. Затем тоже привалился спиною к стене рядом с Юлианом, и все разговоры между ними стихли.
Рука Юлиана всё порывалась слазить в карман, проверить, на месте ли перстень. Тот никуда не делся — он чувствовал его через ткань. Кругляш был тёплым (тлеющим), гораздо теплее, чем ему следовало быть. Впрочем, если о том особо не думать, оно почти и не ощущалось. Ему сказали спрятать перстень, так он и поступит.
Они присели на пол. Сколько предстояло ждать появления их пленителей — одним им и было ведомо. Так что ж теперь. Четвёрка у «двери» садиться и давать отдых ногам, похоже, не собиралась.
— А знаешь, с чего началась вся эта история? — спустя минуту или две, в продолжение которых они молча и уныло разглядывали стены своей темнице, каждый при этом думая о чём-то личном, спросил Аргуст. Отстегнув от пояса баклагу, он глотнул из неё и предложил Юлиану. Сам воззрился на свои ладони, затянутые в сыромятную кожу перчаток, точно хотел по складкам на их поверхности прочесть свою дальнейшую судьбу.
Юлиан мог бы опустошить баклагу до дна — не так уж много там и оставалось, но сдержался. Вернул её маэдо. А на его вопрос буркнул что-то вроде: «нет, милорд». Вода комом упала в пустой желудок, вызвав беззвучную отрыжку. Но вкус она имела райский. Аргуст — без «господинов», все господа остались в лесу снаружи, здесь же сидели двое чудом уцелевших пленника, вполне разобрал.
Зеленоглазый ещё
— Мэтр кое-что рассказал вам, но он забыл упомянуть, что мы ошибались… По сути, для нас троих — меня, Мартина, да и Августа тоже — разгадка здешней тайны всегда была сродни некой рисковой игры. Потом добавились проблемы с карлами… Я до последнего считал историю о Предтечах и их подземном храме сказкой или, может, древней легендой. Хотя многое говорило об обратном. — Он всё разглядывал свои ладони. Скорее, правую. — Старик убедил нас, что источник энергии Хаоса, способный «как созидать, так и низвергать во прах целые миры», нельзя оставлять без присмотра. Что, если он попадёт не в те руки — имелось в виду, не в наши руки, — беды будет не миновать. И лучше бы его вообще уничтожить для всеобщего спокойствия… Мэтр имел свойство быстро наскучивать своей научной болтовнёй. А вот он ею проникся. Как оказалось, глубже некуда… Подтянуть войска, доставить магов — да хоть весь их Орден поголовно! — и стереть эти подземелья в пыль — дело нескольких недель. Но мы решили по-своему.
Маэдо сжал правый кулак, поднял перед собой. Почти сразу тот безвольно упал назад к нему не колено. Юлиан смотрел на его вновь раскрывшуюся ладонь, где тёмно-бардовые линии, словно странная татуировка или никак не заживающий ожог, протянулись по коже ветвистой паутиной. И чувствовалось, что они продолжали расти уже выше запястья, обвивая теперь и предплечье. Аргуст мог бы рассказать, что начало им положил крошечный воспалившийся капилляр на пальце. На том самом, где остался чёткий след от обода отсутствующего сейчас перстня. Дальше — больше. Но он не снимал кольца, опасаясь потерять его (случайно или нет), и тем лишиться видений. К тому же, саднящая боль в руке до последнего времени была наименьшим из поводов для волнения.
— Пустое теперь рассуждать об этом. — Аргуст с силой провёл по смеженным векам в обрамлении полукружий тёмных синяков. Морщась, принялся снова натягивать перчатки.
Юлиан старался дышать тихо через рот, лишь бы не отвлекать на себя внимания. Но зеленоглазый всё же замолчал. Не иначе, он уже сожалел, что вздумал открыться едва знакомому человеку.
Истаивали секунды вязкой тишины. От остальных пленников доносилось слабое дыхание и шорох одежд, когда они изредка преступали с ноги на ногу. Юлиан поёрзал на плитах, начиная коченеть. Молчание давило. А мысли обращались исключительно на глухие стены и заключённые в них замкнутые пространства.
Прошло ещё какое-то время, прежде чем он осмелился на вопрос — вовсе не о перстне, — который так долго терзал его. Да и Лопуха с Луи тоже, и многих других. Гадать, живы ли приятели, было занятием бесполезным, но если им доведётся встретиться вновь, ему найдётся, что тем рассказать.
— Милорд, позвольте… я хотел спросить, если можно…
— Кто я такой? — Маэдо сам задал многострадальный вопрос. — С какой стати хожу всюду с гордым видом, а кто таков — чёрт знает.
— Нет, то есть… Ваше лицо показалось мне знакомым ещё при первой нашей встречи на Стене в башне коменданта Швабрю. Только, где я мог видеть вас раньше?