По зову полной Луны
Шрифт:
Аргуст сидел, вытянув ноги и привалившись к стене. Смотрел на противоположную стену темницы, не видя её, но, возможно, видя что-то вместо неё. Хотелось думать, что-то более приятное.
— Что уж скрывать — глупость одна. И всегда ею было… Дело в том, что несколько лет назад я вздумал порвать со своей прежней жизнью и зажить новой. Дурак. Но упёртый. И ведь я сделал это! Покончил с тем «высшим светом», пропахшим падалью и духами гадюшником… Опостылевшие до тошноты поклоны от каждого встречного. Фальшь. Улыбочки и пошлые намёки девиц всех возрастов. Раболепство перед глазами, а отвернёшься — змеиный шепоток. Безделье. Деньги
Касаемо «побега» Юлиан понимал и очень даже хорошо. Он краем глаза следил за маэдо, что теперь поджал колени к груди. В его собственной голове шумело.
Продолжая смотреть на стену, Аргуст поднял баклагу, вновь глотнул воды. Протянул. Юлиан взял. Пока он пил, маэдо продолжал.
— От своего имени я никогда не отказывался, пусть и просил не распространяться о нём. — Зеленоглазый дёрнул щекой. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но рядом с тобой морозит зад сын боготворимого нашего Императора. Мой старший брат — Верховный маршал и Первый Наследник престола. Мать — «златовласая и лучезарная» э-э-э… забыл, как там поют менестрели по кабакам. Неважно… Вот, собственно, и весь секрет.
Юлиан медленно проглотил набранную в рот воду.
— Не каждый день такое услышишь, понимаю. А сталкиваться прежде мы если и могли, то на той же Стене. Я служил несколько месяцев в вашей крепости. Ходил с Сумеречными Совами в пустоши. Там впервые и встретил древней. Кто бы мог подумать, что наше знакомство так затянется.
— Нет, — Юлиан стал подниматься. Его смерили усталым взглядом. Стражник так же молча опустился обратно. Удивительно, но его голос почти не дрожал: — не в Медвежьем Углу я видел вас, ваше Высочество, а в столице. И не вас, а вашего светлейшего отца. Но вы с ним очень похожи. Теперь я вспомнил.
— Довелось побывать в столице? И как тебе сей прекраснейший из городов? Хотя не отвечай. И забудем про эти «величества-высочества», не в том мы с тобой положении.
Аргуст Терракотар подмигнул ему. По-дружески, как тогда у коменданта, когда Юлиан, набравшись наглости, упросил его взять их с Лопухом в поход. Швабрю, помнится, аж поперхнулся. Если бы он знал, к кому лез с просьбами, тоже бы поперхнулся.
Юлиан перестал ощущать холод плит под собой.
Он сидит и запросто болтает с сыном Императора. Задаёт ему свои нелепые вопросы. А почему нет? Да мы каждый день так проводим! По будням выслушиваем душевные излияния принцев, а по выходным — их батюшки. В подземной темнице среди уродских карликов и артефактов, превращающих людей в пучеглазых «рыб».
Болотный сумрак вкупе с усталостью и, конечно, перенесённый ими колдовской удар вымотали его. Юлиана с удовольствием бы вздремнул сейчас. Да, прямо сейчас. Он чувствовал, что больше не может крепиться. И неважно, что это удовольствие — обманка, затягивающая в трясину, из которой можно уже не проснуться… то есть, не выбраться. «Мне конец». Веки тяжелели. Чары кристаллов добрались-таки
— Эй, ты в порядке? — Аргуст коснулся задремавшего было стражника. — Держись, приятель («Уже приятель»). Нам с тобой не положено раскисать по уставу. Нас ещё ждут большие свершения.
Юлиан вскинул свинцовый шар головы на хлипкой соломинке своей шеи, потёр горячие глаза.
— Я в порядке, ваше Высо… всё в порядке. — Лучше говорить. О чём угодно, лишь бы не молчать. — Можно ещё один вопрос? Что значит «маэдо»? Мэтр Кроули всегда называл вас так.
Аргуст отодвинулся на прежнее место. Его последний солдат вроде передумал впадать в прострацию. Что в их обстоятельствах уже стоило считать за удачу.
— «Маэдо»? Это обращение старик придумал, когда я только заявился к ним в Жесть. Слово, кажется, из древнеимперского…
Рядом громко хрустнуло. Свечение в темнице замерцало, как будто его испускала единственная свеча, и её пламя затрепетало от налетевшего сквозняка. Между плит стены, возле которой сгрудились их сокамерники, проступили ярко-зелёные линии, обрисовавшие контур «двери».
К ним пожаловали с очередным визитом.
Маэдо поднялся на ноги. Бросив на Юлиана — и на его карман — напоминающий взгляд, он отошёл в сторону. Стражник тоже поднялся. Встречаться с недомерками, сидя на полу, стало бы излишне вызывающим поведением.
Стоявшие до того смирно четверо рыцарей зашевелились. Впрочем, маски отрешённости с их лиц никуда не делись. Юлиан с опозданием сообразил, что и он мог бы выдать себя за такого же болванчика. За ними, наверняка, будет не такой строгий надзор, как за сохранившими свой разум. Но думать надо было раньше, а не в последний момент.
Кусок стены бесследно исчез, и через открывшийся проход в темницу ввалились визжащие от упоения своей свирепостью карлы. Топот, множественное сопение, вонь потных тел. Десятки круглых глазищ рыщут по сторонам голодными хорьками. Недавняя ситуация повторялась, с той лишь разницей, что вместо призрака во главе уродцев теперь состоял мэтр Кроули.
Аргуст хмыкнул, дескать, ничего иного он увидеть и не ждал.
Пока карлы, выставив копьеца, оттесняли пленников в дальний угол, старик с порога, собрав на лбу суровые складки, следил за маэдо. Тот в свою очередь поверх скопища волосатых голов не отпускал его взгляда.
Напряжение их безмолвного поединка ощущалось столь остро, точно всё прочее, происходящее вокруг, не имело в сравнении с ним ровным счётом никакого значения.
Мэтр потупился первым. Заговорил с притворной весёлостью:
— Друг мой, я был уверен, что на тебя воздействие кристаллов если и скажется, то не так, как на остальных! — Старик всплеснул руками, даже сделал шаг навстречу, но только шаг. — Оно и к лучшему. Чтобы осознать, с кем нам довелось повстречаться, грубые вмешательства совсем необязательны.
Недомерки заняли позиции. Наконечники пик наставлены на пленников — тем не следует совершать лишних движений. Юлиан с Аргустом и не собирались. А вот четвёрка рыцарей проявила новую активность. Трое из них подступили ближе к заговорщикам, как если бы желали сплотить свои ряды в окружении. Один же пошёл несколько вбок от прочих, пока не упёрся, а затем не треснулся лбом о стену. Глухо и крепко. И ладно бы его лоб был прикрыт шлемом, но нет. Лишь после этого горемыка остановился.