Победа для Александры
Шрифт:
— Почему не спим? — пояснил милиционер.
— Мосты разводили, — дружелюбно откликнулись девчонки.
— А! — подобрел собеседник, засунул голову обратно, затем снова выглянул: — Ну ладно, идите домой, — помолчал, а затем добавил: — Только не хулиганьте!
— Ой, — догадалась Саша, — а вы нас не подбросите?
— Куда это? — насторожился мент.
Саша поглядела на него, про себя прикидывая, вряд ли он может знать, где находится общежитие университета, а вот гостиницы знать вроде как обязан. Всего в паре домов от общежития находилась гостиница «Прибалтийская».
— До «Прибалтона»! — Саша «находчиво» употребила ее свойское наименование.
— Куда? — взвился вдруг милиционер. — Зачем это вам туда? —
— Или как, — отрубила оскорбленная Саша. «Вот всегда так, — думала она, — ты к ним по-человечески, а они тебя подозревают во всяких пакостях! Вот что он имел в виду своим «или как»?»
— Ага! — Мент заводился на глазах. — До «Прибалтона» ей надо, в три часа-то ночи! — В его голосе появились грубые лающие интонации. Он вдруг оскалился, в серебристом освещении белой ночи зловеще блеснули зубы, навевая несвоевременные мысли об оборотнях. — Сейчас в отделение поедете, — с гадливым выражением процедил милиционер, — малолетки! Уж лучше там «отдохнете», чем по гостиницам шляться…
Саша переждала вспышку и медленно выговорила:
— Нам надо не в гостиницу, а в общежитие, недалеко от «Прибалтийской».
Милиционер захлопнул рот и раскрыл глаза, оказавшиеся ясно-голубыми. Он мигом потерял воинственность, сдулся, как шар, и, наконец, мирным, почти человеческим голосом произнес:
— А так бы и сказала, — и уже совсем успокоившись, пробурчал: — Спятить можно!
Всю дорогу он недовольно ворчал:
— Идут. Одни. По дороге. Полчаса назад мужика на Съездовской порезали. Думаешь, может, и с этими чего случится… Останавливаешься, а они: «мне в «Прибалтон»!
Девчонки сидели притихшие, в пререкания не вступали, понимая, что высаживать их из машины ворчун, может, и не будет, но сгрузить в участок — запросто.
Возле гостиницы газик, скрежеща колесами, развернулся, и мент все еще ворчливо сказал:
— Вываливайтесь, не такси… Дальше ножками!
Девушки торопливо выгрузились, бормоча «спасибо» и наступая друг другу на ноги. Вслед донеслось:
— Спасибо?! Мосты развели? Дома сидите… Ишь, студентки! Нечего нам работу подкидывать. Ясно?
— Так точно, виноваты, исправимся… — отчеканила Саша.
— Вот и хорошо! — почти нежно отозвался суровый страж порядка и дал по газам.
Девчонки переглянулись и дружно рассмеялись, чувствуя себя так, будто над беспечными их головами незримо пронеслась туча, пролившись дождем в другом месте.
Глава 13
Четвертый курс — как четвертый год затянувшейся экспедиции. Экзотические пейзажи не будоражат глаз, бурные события не трогают сердца, а усталое воображение и вовсе норовит улечься спать. Ветер вольной жизни все больше напоминает сквозняк. Народ начинает потихоньку обзаводиться скарбом, привычками и предпочтениями. Если на первом курсе девчонки, как мотыльки, готовы были лететь на самый призрачный огонек, сулящий неведомые радости и приключения, то теперь они выглядели настоящими привередами. Прежде при одном упоминании о дискотеке толпа разновозрастных девиц превращалась в растревоженный улей: торопливо сновали разведчики, на беспокойные лица наносилась боевая раскраска, повсюду разносился мускусный запах предстоящей охоты. Ремешки на осиных талиях затягивались на последние дырочки, груди воинственно топорщились, а в расширенных зрачках бушевал огонь. Прежде.
Теперь события разворачивались медленно, не торопясь, предоставляя массу времени для того, чтобы к ним привыкнуть.
Субботним днем в комнату, где жили Саша и девушка Сулима из Йемена, зашла Галка. Высокая упитанная вальяжная брюнетка из Чернигова толкнула дверь, царапнув по ручке отполированными ногтями, остановилась на пороге, цепким взглядом обвела комнату и, выждав драматическую паузу, заявила:
— Чувствую
Мелодичное, хорошо поставленное контральто шевельнуло роскошную, умело подчеркнутую грудь.
— Привет, Галина, проходи, не стой на пороге! — жизнерадостно отреагировала Саша, оставляя без внимания Галкины сетования, так как прекрасно понимала их назначение.
Маленькая округлая Сулима, позвякивая браслетами, взвилась с красного атласного покрывала и бросилась к подруге. Принимая дружескую руку, «изнемогающая» крупная Галя облокотилась на нее с чуть большим воодушевлением… Йеменка дрогнула, но выдержала. Тесно обнявшись, подруги двинулись по направлению к кровати. Усадив, а то и установив монументальную Галю на кровати, Сулима нетерпеливо метнулась за стулом, поспешной рукой придерживая распахивающиеся одежды. Устроилась напротив жеманно обмахивающейся гостьи, откинула со лба густые волосы, черные настолько, что они отливали изумрудными искорками, наподобие гладкого воронова крыла. Сулима сложила руки в умоляющем, почти молитвенном жесте и на выдохе произнесла:
— Ну?
В напряженно затухшем голосе слышалось раздраженное страдание. Так могла бы стонать девушка, в полуденный зной привязанная к столбу влажными, набухшими от пота веревками, нещадно натирающими нежную кожу. Саша тряхнула головой, ну не было на Сулиме никаких веревок, да и Галка ничуть не походила на истязательницу… Ну, или совсем чуть-чуть походила.
Галина «жестокосердо» опустила глаза на носок туфли, покачала полной ногой, выдержала очередную паузу и… вздохнула. В этом вздохе смешалось все: затаенное торжество, притворное сожаление, возвышающая гордость и даже подначка. Не так ли медлит палач, перед тем как освободить жертву от сковывающих ее пут?
Сулима поперхнулась от возбуждения, затем сокрушенно охнула, прижала одну руку к сердцу и бурно выдохнула. Палач и жертва пропали неизвестно куда, зато в маленькой общежитской комнатке вырисовалась другая, не менее живописная картина с теми же участниками, принявшими новые обличья. Согбенная Сулима в ниспадающих белоснежных одеждах, царственная Галина, чуть откинувшаяся на пурпурном ложе. Ожившая в роскоши цвета иллюстрация к восточной сказке: «Прекрасная Галя-джан, рассказывающая подруге своей Сулиме необычную историю, что с ней приключилась»… Обе девушки были совершенно поглощены действием и немилосердно достоверны в нарочитых позах.
Саша вдруг хихикнула.
Подруги обдали ее преисполненными негодования взглядами. Девушка прихлопнула смешок ладошкой, но он не сдался и засверкал в разноцветных глазах. Сулима набычила лоб и шевельнула смуглым, покрытым пушком ухом в сторону невоспитанной соседки, отчего Сашу одолела совершенно неприличная икота. Сулима подчеркнуто нейтральным голосом обратилась к Галине с неожиданным вопросом:
— Что такое?
Непредсказуемая фраза усилила напор на крепко сжатые губы, Саша громко фыркнула, чувствуя себя лошадью, всхрапнувшей под натянутыми удилами. Пытаясь остановить рвущийся вместе с икотой наружу смех, Саша принялась гладить живот против часовой стрелки. Этому нехитрому фокусу ее научила смешливая Леночка, и обычно он помогал переключить внимание. Но не сегодня. Саша кусала губы, усердно чесала живот, уже теряя соображение, какое из направлений нужное. Для того чтобы лучше сообразить, она закрыла глаза и другой рукой взялась за воображаемый кран. Покрутила, представила себя со стороны, и… смех победил окончательно. Саша сидела на стуле, левой рукой гладила себя по животу, правой вращала невидимый кран и хохотала, прерываясь лишь на судорожную икоту. Слезы лились из прикрытых глаз, и больше всего Саша страшилась их открыть, понимая, что недоумение в глазах соседки и ее гостьи лишь подбросит топлива в разгорающийся костер. Она всхлипывала и стонала, смех выходил булькающими звуками, придушенным шипением, сопением и даже гусиным «га-га-га».