Победа от Виктории

Кручина Татьяна

Возле двери имелась кнопка, но Кирилл позвонил по телефону. После короткого разговора замок щелкнул, и они вошли внутрь. Там вновь попали в длинный коридор с придвинутыми к правой стене пустыми функциональными кроватями и оборудованием в чехлах. Слева располагались двери. Из одной вышел высокий врач и махнул им рукой. Они вслед за ним ступили в комнату, в которой имелась небольшая кухонная стойка, два дивана напротив друг друга и столик с дымящейся чашкой. Заведующий собирался пить чай и пригласил их присоединиться. Кирилл достал из пакета коробку с эклерами, которыми они

запаслись в кафе.

— Очень вкусные, — порекомендовал он.

Заведующий и не собирался отказываться. На вид ему было лет тридцать пять. Крупный, плечистый, с чуть кривоватым носом и умными, уставшими глазами. За чаем они обсудили пациента.

— У нас была девочка. Потеряла сознание после урока физкультуры. Ее оживили, но с последствиями. Не восстановилась, — рассказал заведующий.

— У Гриши какие шансы? — спросил Кирилл.

— По анализам вроде все неплохо, но пока не очнется, не угадаешь.

— Он под седацией? — спросила Вика.

— Вообще без всего.

— Но сам не дышит?

— Нет.

— Можно на него взглянуть?

— Пойдемте.

В большом помещении за раздвижной дверью в центре находился круглый медицинский пост, внутри которого за компьютерами сидели парень и девушка. «Медсестра и молодой ординатор», — определила Вика. Вокруг поста с двух сторон стояло по три кровати, лишь одна оставалась свободной. Справа, за стеклом, находились отдельные боксы на две койки. В первом из них лежал Гриша. Он занимал всю кровать. Изо рта торчала прозрачная трубка, привязанная к голове бинтом. Почти бесшумно работал аппарат ИВЛ. По монитору бежали зеленые комплексы ЭКГ.

Вика подошла к кровати и сжала ладонь мальчика. Она знала, что может помочь, но не представляла, как это сделать. Надеялась на какие-нибудь знаки, интуицию, ощущения. Стояла и прислушивалась к себе. Но ничего необычного не чувствовала, а вокруг ничего не менялось. Взгляд ее скользнул по приборам, а потом опустился вниз, где висел прилепленный пластырем листок с именем, фамилией мальчика, датой рождения и диагнозом. Перед глазами заметались фиолетовые полосы, во рту пересохло, а внутрь через руку пробрался леденящий холод. Сердце задергалось и замерло. Она потеряла сознание.

Очнулась Вика уже в ординаторской. Она лежала, вытянувшись, на диване. Рядом сидел Кирилл.

— Как вы? — спросил он.

Вика ощупала грудь. Она была одета, ничего не болело. Значит, никто ее не реанимировал, ребра не ломал.

— Нормально, — хриплым голосом ответила она. — Как Гриша?

— Все хорошо. Пришел в себя. Дышит сам. Разговаривает.

— Дайте водички.

Кирилл метнулся к столу, налил воды в чашку. Вика сделала несколько жадных глотков, облизала губы. Кирилл с тревогой смотрел на нее. Главное, чтобы он не связал обморок с пробуждением Гриши. В комнату зашел заведующий.

— Очнулись, — заключил он, как-то многозначительно поджал губы и закивал.

Вот он что-то заподозрил. Вика присела, голова кружилась. Она, вцепившись в Кирилла, встала и сказала:

— Мы пойдем.

— Вы уверены? — одновременно спросили Кирилл и заведующий.

Вика кивнула и побрела к выходу. Кирилл

шел рядом, больше не задавая вопросов, ему было достаточно, что она так близко и держится за его плечо. На улице Вика вдохнула холодного воздуха и закашлялась. Ее скручивало, пока из горла не вырвалось что-то чужое, мерзкое, склизкое. После этого грудь освободилась. Вика выпрямилась и прошептала, опередив вопросы:

— Не волнуйтесь. Это стресс. У меня так бывает.

— Я отвезу вас домой. Вам нужно отдохнуть.

Вика заснула в такси на плече Кирилла. Он осторожно ее обнимал. Дома сдал на руки Марии Дмитриевне. От предложения зайти решительно отказался. Он сам еле-еле держался на ногах.

На следующий день Вика не смогла пойти на работу. Голова кружилась, болел живот и мутило. Она позвонила администратору клиники и попросила перенести прием. Затем проспала до двенадцати. Проснулась все равно разбитая, еле сползла с кровати. Во рту пересохло, ужасно хотелось пить.

Она, держась за перила, осторожно спустилась вниз. На кухне пахло вареной свеклой. Красная жижа булькала на плите. Рядом в кастрюльке дымились уже сваренные картошка с морковкой. Мария Дмитриевна собиралась сделать винегрет. Сама она помешивала в миске жидкое тесто, подливая туда молока. Еще будут блины. Их Мария Дмитриевна готовила мастерски, они получались тоненькими, с мелкими дырочками, с поджаренными краями. Объедение. Вика любила и винегрет, и блины, но сейчас от кухонных запахов ее затошнило еще сильнее. Она поморщилась.

— Ну как ты? Получше? — встрепенулась Мария Дмитриевна, разглядывая зеленоватый цвет лица дочери.

— Съела что-то не то. Наверное, пирожные вчера в кафе.

— Сейчас тебе чайку с лимоном сделаю.

— Нет, мам. Водички попью и пойду проветрюсь.

— Зачем? Полежи лучше.

— Нет. Жарко, душно как-то.

— Померь температуру.

Вика отмахнулась, налила полстакана минеральной воды и пошла в гостиную, подальше от кухонных запахов. Там хотела открыть окно, подышать, но рядом с ним в кресле сидела Генриетта, поклевывая носом. На коленях у нее примостилась Клеопатра. Она тоже спала. Вика выпила воду, оделась и выползла на улицу. Решила пройтись по набережной, но далеко не ушла. Живот скрутило, к горлу подступила тошнота. Она наклонилась над оградой и вытолкнула из себя какую-то склизкую мерзость, которая плюхнулась в темно-рыжую воду. Вика слышала всплеск, но смотреть не стала. Отвернулась, вытерла рот салфеткой и быстрым шагом пошла домой. Ей даже думать не хотелось, что это за дрянь.

В ванной вымыла лицо и руки, тщательно почистила зубы, прополоскала рот и горло. Вытерлась полотенцем и принялась разглядывать себя в зеркале. Выглядела она лучше, чем после сна. Губы порозовели, а бледность не казалась такой серо-зеленой. Вика провела рукой от носа к углу рта. Нет, так и есть. У нее появилась тонкая носогубная морщинка слева. Нетрудно догадаться, с чем она связана, вернее, с кем. Что ж, она назовет ее QT» Ей всегда было проще запоминать диагнозы, чем имена и фамилии. Она могла не помнить, как зовут пациента, но никогда не забывала, как и чем он болел.