Победа по очкам

Пронин Виктор Алексеевич

– А! – Женщина безнадежно махнула рукой. – В этом доме сейчас все обгорелое.

– Тоже верно, – согласился Пафнутьев. – А приезжали когда? Вы говорите, что на машине?

– Позапрошлой ночью.

– Много их было?

– Вроде как трое.

– Молодые?

– Качки. Но один будто бы постарше. Игорем Александровичем зовут.

– Почему вы так решили? – насторожился Пафнутьев.

– А они так называли. Он за главного был, слушались они его.

– Так. – Пафнутьев поднялся по обгорелым ступенькам, прошелся по черным доскам веранды, качнул обгорелый

каркас абажура. Изнутри дом выгорел начисто, остались только почерневшие чешуйчатые стены, железная кровать, провода, пустой электрический патрон, свисавший с потолка. – Так, – повторил Пафнутьев. – Похоже, игры на опережение не получается, маленько я не поспеваю за вами, Юрий Яковлевич. Но если у бабули действительно сохранился портфель, то и у вас успехов немного. Немного, Юрий Яковлевич, совсем немного.

Снова выйдя на крыльцо и вдохнув свежего воздуха, не пропитанного гарью и размокшими после тушения черными бревнами, Пафнутьев увидел на скамейке возле калитки согбенную фигуру Васи. Поставив локти на колени, он покуривал сигаретку и, похоже, дожидался, когда Пафнутьев выйдет на крыльцо.

– Привет, гражданин начальник, – приветствовал он Пафнутьева голосом негромким, даже каким-то шелестящим. – Как протекает жизнь?

– Как видишь. – Пафнутьев пожал суховатую ладонь киллера и сел рядом.

– Оплошали мы с тобой, Паша, – сказал Вася, кивнув в сторону черных остатков дома. – Наших людей убирают… Нехорошо.

– Что делать, – вздохнул Пафнутьев.

– Что делать, я знаю, – проговорил Вася голосом еще более тихим, но теперь в нем уже звучал металл. – Я виноват, – сказал он. – Я заглядывал к старику раза три и, видимо, навел. О нем никто не знал. Наверно, все-таки за мной «хвост» тянулся. Подружились мы с Иваном Степановичем. Приглашал к нему перебираться. Я согласился… Расслабился, придурок.

– Это кто?

– Я, кто же еще… Ошибки надо исправлять. Иначе в мире не будет порядка. Поделись, Паша.

– Чем?

– Мыслями.

– Какими?

– Не надо, Паша, нас дурить. Мы в одной лодке. Только ты на моторе сидишь, а я на веслах. Но я бы не согласился с тобой поменяться местами.

– Почему? – удивился Пафнутьев.

– Мотор шумит… Иногда глохнет. Винт в водорослях запутывается. Бензин может кончиться. Запах от него, канистры, то-се… Могу еще продолжить, хочешь?

– Не надо. – Пафнутьев покачал головой. – Я понял… Позапрошлой ночью здесь был человек по фамилии Шумаков. Он в прокуратуре работает. С Лубовским дружит.

– С Лубовским нельзя дружить. Он ему служит, – уточнил Вася.

– Возможно. Соседка рассказала… С какими-то качками на машине приезжал. Заходили к Ивану Степановичу… А через два дня пожар. Сказала, что огонь вспыхнул как-то сразу, будто бензину плеснули… Иван Степанович для меня пакет оставил, не исключено, что за этим пакетом и приезжали.

– Значит, не дрогнул старик, – пробормотал Вася. – Наш человек. Напрасно они с ним так, не надо бы… Ох, не надо бы… Коля звонил из Челябинска, предупреждал… Крутые силы задействованы, им нельзя останавливаться. Это как волчок… Если остановился – падает.

Вот они и вертятся, боятся остановиться. Опять этот Шумаков… Знаю я его! – с легким раздражением произнес киллер. – По Челябинску еще знаю! Встречались. И опять придется.

– Что придется? – настороженно спросил Пафнутьев.

– Встретиться.

– Только ты это… В рамках закона.

– Конечно, – с кривоватой улыбкой ответил киллер. – Как я его понимаю.

– Ты о чем?

– О законе.

– Пойду к соседке загляну. – Пафнутьев поднялся, почувствовав, что разговор с Васей приобретает характер не просто рискованный, а даже чреватый. – Вроде Иван Степанович что-то для меня оставил, – пояснил он, опасаясь неожиданным уходом зацепить Васю.

Но тот все прекрасно понял, усмехнулся, как бы приходя к какому-то выводу.

– Ты не боись, Паша, – сказал он Пафнутьеву уже вслед. – Все будет путем. Кто-то ведь должен и за порядком следить, иначе в мире воцарится этот, как его… Беспорядок. Ты рули себе мотором, а я уж как-нибудь с веслами управлюсь. Мне весла больше нравятся… И на рыбалке, и в повседневной жизни, когда я с кем-либо оказываюсь в одной лодке. Мы и с Шумаковым были в одной лодке, но потом что-то произошло… То ли лодка наша затонула, то ли мы своевременно покинули ее и поплыли в разные стороны. И выбрались на противоположные берега. Правда, красиво выражаюсь?

– Во всяком случае, доступно.

При тушении ночного пожара деревянный забор между участками был сломан, втоптан в жидкую грязь, и Пафнутьеву не без труда удалось пройти к соседнему дому, почти такому же, каким был дом Ивана Степановича. Соседка ждала его и вышла на крыльцо, едва он переступил границу участка.

– Как, говорите, ваша фамилия? – спросила она на расстоянии, словно собиралась тут же спрятаться в доме, если услышит не тот ответ, которого ждала.

– Пафнутьев. Павел Николаевич.

– И документик имеется? – спросила она, не спускаясь с крыльца и не выпуская ручку двери.

– Имеется, – кивнул Пафнутьев и отработанным за годы службы движением вынул новенькое удостоверение следователя по особо важным делам.

– Да ладно. – Соседка махнула рукой, позволяя Пафнутьеву спрятать удостоверение. – Без очков я все равно ничего не вижу. Вы вроде бывали здесь, у Ивана Степановича?

– Жил я у него неделю.

– Я видела вас. Проходите.

Внутри дома было сумрачно, маленькие окна, прикрытые занавесками скорее всего из старых простыней, почти не пропускали света. Пафнутьев оглянулся в беспомощности – куда бы присесть.

– Да вы садитесь к столу, у меня там светлее. Дело не в том, что я света боюсь, просто с маленькими окнами зимой теплее, не выдувает.

– Разумно, – согласился Пафнутьев и только тогда заметил в полумраке табуретку у стола. – А почему Иван Степанович решил вам отдать пакет?

– Доверял. Кому-то ведь надо доверять! У меня было время пройти испытательный срок. Значит, выдержала. – Она усмехнулась. – Шучу, конечно. Дело в том, что накануне к нему ночью гости нагрянули… Были недолго, но шумели много.