Победа Сердца
Шрифт:
– Да, возможно так и есть, – отозвался Кайл, прижимая к себе обнаженную фигуру своей подруги, и который, видимо, даже смог каким-то образом услышать ее мысли, или же просто Виктория сама неосознанно уже не думала, но проговаривала свои размышления вслух, хотя определить момент, когда же именно это произошло, она никак не могла.
– Так это как, как? – слегка поерзав в руках своего друга, переспросила Виктория.
– В точности так – как ты и сказала, что возможно внешнее – это внутреннее и наоборот.
– Но если это и так, – зацепившись взглядом за орнамент обоев на стене, который, казалось,
– С чего ты вообще решила, что они существуют? – поцеловав в плечо девушку, осведомился Кайл.
– Просто очередная безумная фантазия, – улыбнулась Виктория, переведя взгляд на навесной потолок, который вместо фокусировки ее взгляда как будто стал раскрываться, обнажая при этом не следующий этаж с его убранством, и не идущий после него, и даже не просто аннулирующий крышу и давая взглянуть на облачное небо, но будто бы идя дальше к звездам, и там уже, исчезая сам в себе, демонстрировал, что дальше этой плиты ничего не существует, и ведь если всё так, и действительно нет там никого, то что же остаётся? Вечное здесь – которое, если рассматривать всё более пристально и внимательно, попросту исчезает из вида, превращается в абсолютное ничто.
– Но что же тогда получается? – продолжала вслух рассуждать Виктория, – тогда и нас самих не существует, подобно мельчайшим частицам, которые при ближайшем рассмотрении просто теряют свою вещественную структуру, так и оставляя наблюдателя с вечным вопросом, о том, что же такое материя на самом деле?
– Это на тебя так оргазм воздействует? – рассмеялся Кайл. Он вовсе не хотел обидеть свою девушку, но был даже крайне приятно удивлен мысли невесты, что устремилась куда-то ввысь и могла не вернуться вовсе.
– Не знаю, – мягко положив руку на бедро своего друга и прижавшись к нему так, будто бы всякое различие между их телами стерлось, прошептала Виктория, – возможно что так, – проговорила она, когда Кайл вновь прижал ее к себе, и те самые мельчайшие частицы – кванты, которые были залогом раздельности, вдруг стали таять подобно снежинкам, и их выкристаллизованные формы стали исчезать, объединяясь друг в друге и образуя лишь нескончаемый ливень из капель, которые, падая в пустоте, стали заполнять ее и сливаться вместе, заполняя эту бесконечную пустоту, образуя вечный бушующий океан, кроме которого не было ничего, поскольку ничего иного и не могло более полно выразить сущность этого процесса конденсации чувств.
20. – Тебе точно – нужно хорошо потрахаться, – рассмеялся Маркус, останавливая свой автомобиль.
– Что, очень плохо звучало?
– Нет, не сказал бы. Возможно даже, что кто-то даже сможет кончить от такого, но тут дело в другом – для кого именно ты собрался писать. Ты никогда не задавался этим вопросом?
– Я? – вылезая из машины, буквально остолбенел на месте от заставшего его врасплох вопроса Грегори, – я всегда писал для себя.
– Это как раз-таки понятно, и в общем-то
– Да, пожалуй… – сделал вид, что знает ответ Грегори, – издательство присылало мне не так давно их маркетинговые исследования, чтобы я лучше ориентировался…
– Да нет же! Я ведь не об этом! И не делай вид, что не понимаешь.
– Если честно, не очень, – отрицательно мотнул головой Грегори.
– ТЫ сказал, что пишешь для себя, но ведь ты сегодняшний – это далеко не тот же самый человек, который только начинал свою писательскую карьеру более десяти лет назад! Подумай над этим.
– Люди не меняются, Марк, и ты – прямое этому подтверждение.
– Ты прекрасно понял, о чем именно я говорю. Набор впечатлений, что ты получаешь от жизни и то, как ты их оцениваешь всё равно уже иные, дружище, – захлопнув синхронно двери автомобиля с Грегори, заключил Маркус, – поэтому, смоделируй того, кто откроет твою будущую книгу и напиши то, что необходимо прочитать именно твоему читателю.
– Но как… Как я это пойму?
– Глупый вопрос, ты же писатель.
– Но я же говорю… У меня что-то вроде творческого …
– Даже слышать не хочу, на, держи, – Марк протянул ключи и кивнул на двухэтажный коттедж, что располагался на краю полукруглой площади, на которой они припарковались, и которую окружали с десяток типовых построек, – замок только не сломай.
– А ты?..
– Я быстро сгоняю за жратвой, за разговорами с тобой я уже поздно вспомнил, зачем вообще в такую рань поперся куда-то, ну, а ты пока познакомься со всеми, если, конечно, там кто-нибудь еще остался.
Грегори безучастно кивнул, зная, однако, что перспектива новых знакомств прямо сейчас было совершенно необязательной и, возможно, даже в чем-то вредной.
Грегори на автомате шел к очередной двери в своей жизни, уже заранее определив для себя, что за ней он опять не найдет ничего стоящего. Выругавшись негромко на самого себя и постаравшись не сильно жалеть самого себя, Грегори, от раздражения скрипнув зубами, вставил ключ в замок, ощутив в этот самый момент, что заходит он совсем не в ту дверь, в которую следовало, и вот на него с новой силой накатили очередные рефлексивные мысли по поводу своего так называемого «таланта» и призвания, и, конечно же проблем с семьей. Хотя можно ли это было назвать семьей? И можно ли было это назвать «талантом»? И что вообще Марк в этом понимает, тот, кто никогда в своей жизни сам не добился ничего выдающегося, – рассуждал писатель, повернув ключ, вслед за тем вступая на, казалось бы, неизведанную, но и так уже заранее хорошо знакомую территорию игр, событий и встреч, вновь и вновь накручивал себя Грегори, – и что главное для человека творческого – за всеми перипетиями жизни узнать и ухватить вдохновение. Это, хотя и самое простое, но в то же время и самое сложное – более того – это редчайшая удача, которая стягивает все элементы паззла жизни к этому единственному моменту, который заставит тебя вопреки твоим собственным состояниям полностью погрузиться в состоянии экстаза и поверить, что весь мир зависит от тебя и от твоих слов.