Победа ускользает

Мошков Кирилл

Пилот яхты пожал плечами и приложил ладони ко рту.

– Было три пары, -- разобрал Даниэль.
– - Сколько из них выйдет -- не знаю.

И пилот, оттолкнувшись от колпака, вернулся за консоль.

Даниэль сел, надевая шлем, защелкнул ремни и сдал чуть назад. SPDIF повис носом вниз над "Лестером", который лежал на брюхе в углублении изогнутой поверхности одного из внешних секторов Космопорта. Потеряв ход, он был в конечном счете притянут к поверхности, и только остатки гравистатического заряда на его двигателе, хотя и лишенного всех шести внешних рабочих элементов, спасли поврежденную яхту и

ее экипаж от мощного удара при падении.

Сейчас, метрах в шести над "Лестером", курсант уже не видел лицо пилота. Яхта, словно оплавленная капля, распласталась в провале между двумя пятиметровыми полушариями навигационных бакенов, слегка накренившись (отчего Даниэлю и приходилось ставить SPDIF почти на борт, чтобы прижать колпак к колпаку).

– "Сапсан"-шесть-первый, -- услышал Даниэль в наушниках голос адмирала Гомилки.
– - Видишь номера бакенов?

– Никак нет, -- ответил Даниэль, не отрывая глаз от яхты.
– - Сейчас узнаю.
– - Он переключил канал.
– - "Сапсан"-восемь-первый, пошли кого-нибудь посмотреть номера бакенов, между которыми лежит яхта.

– Я сам вижу, -- откликнулся командир восьмого звена, которое в оборонном строю барражировало сейчас в нескольких километрах над поверхностью.

– Доложи кризисному центру, -- сказал Даниэль.

Он услышал, как командир восьмого звена вызывает кризисный центр, и голос Гомилки:

– Давайте номера.

– NW 653, NW A602, господин адмирал, -- доложил командир восьмого звена.

– Спасибо. "Сапсан"-шесть-первый, продолжайте работу. Мы попробуем кого-то прислать снизу. Может, удастся вывести монтажников через люки обслуживания бакенов. Но это будет нескоро, бакены расположены в плюс сороковых горизонтах, до них от ближайшей ремонтной бригады десяток километров почти непроходимых внешних конструкций. Так что работайте.

– Есть, -- ответил Даниэль, приглядываясь к "Лестеру". В борту недалеко от колпака открылся лючок, оттуда высунулась лапка механического швартова. Высунулась, но дальше не пошла: оплавленный внешний слой брони не выпускал ее. Затем вдруг из-под брюха яхты стремительно выскочил другой швартов: его лапка, подпрыгивая, прокатилась по броне, разматывая металлокерамический тросик, и замерла метрах в двадцати от яхты. Даниэль чуть опустился, внимательно глядя на лапку швартова. Она дернулась раз-другой, но не смогла ни защелкнуться, ни начать самостоятельное движение: кончики обоих ее пальцев были деформированы.

Больше никаких движений не последовало. Подождав минуту, Даниэль снова спустился к "Лестеру" и прижался к его броне, затем снял шлем и припал к броне с внутренней стороны.

Пилот яхты тоже прижался к обшивке, и Даниэль услышал:

– Это все! Больше ни один не выходит!

Даниэль закивал и прокричал:

– Будем работать с этим! Одного хватит, чтобы вас вытащить!

– Может не выдержать!
– - донеслось через броню.

– Каков вес яхты?
– - проорал Даниэль.

Пилот показал ему десять пальцев, потом еще три, нарисовал в воздухе запятую и показал еще восемь пальцев. Тринадцать тысяч восемьсот килограммов. Н-да.

– Попробуем!
– - закричал Кускуна наконец.
– - Пристегнитесь!

Вернувшись в кресло, он вновь пристегнул шлем, переключился на канал своего звена и сказал

в микрофон:

– Шестой, у тебя манипуляторы рабочие?

– Так точно, первый, -- откликнулся шестой номер, висевший носом к командиру метрах в ста к северу.

– Подходи сюда и постарайся подцепить кое-что с поверхности.

Осторожными толчками шестой приблизился к командиру. Пилот отключил отражающие свойства колпака, и Даниэль увидел его лицо. Это был Павло Романько, самый блондинистый в звене курсант, которого за цвет волос прозвали Соломкой. Лицо его побледнело от волнения.

– Что подбирать, командир?
– - как-то по-неуставному спросил Соломка.

Даниэль показал рукой.

– Видишь, тросик лежит, на конце -- поломанная лапка?

– Вижу.

– Надо подцепить лапку, завести за мой буксировочный слот, потом я выброшу свой швартов, даже пару, и надо будет их зацепить за швартовочный порт яхты. Сможешь?

Соломка увлеченно нагнулся вперед, подал перехватчик чуть ниже, вглядываясь.

– Попробую, -- сказал он наконец.
– - На занятиях я, помнишь, монету в пять марок поднимал.

– Я поэтому тебя и позвал.

– Только то было на занятиях...
– - пробормотал шестой номер, еле заметными толчками опускаясь все ближе к поверхности. Даниэль знал, что у Романько есть такая особенность -- парень иногда чрезмерно уходит в себя. Поэтому он решил развлекать его разговорами, пока тот будет работать.

– Павло, а Павло, -- сказал он, отключив все каналы, кроме шестого номера.
– - Я тебя кое о чем хочу спросить. Можно?

– Валяй, -- отозвался шестой номер. Выпустив манипуляторы, он медленно и равномерно подводил их к лежащей на серебристо-черной поверхности брони Космопорта пятнадцатисантиметровой лапке.

– Почему тебя Сергей из пятого звена называетkhokhol?

Соломка засмеялся, из-за чего ему на секунду пришлось остановить манипуляторы.

– Он ведь русский, Сергей-то, -- объяснил он.
– - А я по происхождению украинец.
– - Кончики пальцев манипулятора подцепили лежащий на броне тросик.
– - Он где-то вычитал, что в древности русские дразнили украинцев этим словом.
– - Манипулятор приподнял тросик и стал пропускать его между пальцами; лапка поползла по броне, подтягиваясь к манипулятору.
– - Ему проще: он даже по-русски говорить умеет. Я-то украинского не знаю. Но Галанет большой...
– - Лапка застряла между пальцами манипулятора, и Павло крепко сжал их, чтобы лапка не выскочила.
– - ...В выходные я посидел в Галанете и нашел, каким словом дразнили украинцы русских. Так что теперь мне есть чем ему ответить.

– И что это за слово?
– - с любопытством спросил Даниэль, наблюдая, как манипулятор шестого номера поднимает лапку швартова яхты к его борту.

– Katsap, -- со смешком ответил Соломка, и Даниэль услышал, как лязгнул в его собственной броне буксировочный захват.
– - Готово.

– Молодец, -- сказал Даниэль.
– - Теперь держи мои концы.

Он отстрелил по одному швартову с каждого борта, и они повисли, притягиваемые тяготением Космопорта и уже не удерживаемые искусственной гравитацией внутри перехватчика.