Победа. Том 1
Шрифт:
"Все ли я сделал для того, чтобы обеспечить себе безоговорочную поддержку Трумэна?" - снова и снова спрашивал себя Черчилль. Он встречался с Трумэном лишь мимолетно, приезжая в Вашингтон. Ему и в голову не приходило, что этот человек станет американским президентом.
Недавно Трумэн сообщил, что пришлет к нему своего представителя. Черчилль с нетерпением ждал этой встречи. Теперь мысли его вернулись к ней. Он как бы заново переживал ее, вспоминая все произнесенные слова, все вопросы и ответы.
Человека, которого с нетерпением ждал тогда Черчилль,
– Здравствуйте, господин Дэвис, - сказал Черчилль, вставая навстречу вошедшему в комнату американцу.– Я ждал вас. Как прошел полет?
– Вполне благополучно, господин премьер-министр, - ответил Дэвис, хотя последнюю треть пути над океаном немного болтало.
– Мы поужинаем?
– Нет, благодарю вас. Я плотно закусил в самолете вместе с экипажем.
– Это, конечно, непростительно - везти вас ко мне в Чекере в такой час и прямо с самолета. Вам следовало бы лечь в постель, комната приготовлена. Но если говорить откровенно, мне не терпится... Вы курите?
– Нет, благодарю вас.
– Виски? Может быть, нашему шотландскому вы предпочитаете американский "Бурбон"? Я сейчас узнаю, есть ли у нас...
– Не беспокойтесь. Меня вполне устраивает шотландский.
– Признаться, никак не могу привыкнуть к вашему "Бурбону". Во всяком случае, я рад, что вы хотя бы пьете.
Когда в прошлом году я возвращался из Ялты, со мной произошла курьезная история. В Египте я договорился о встрече с Ибн-Саудом. Встреча была организована в отеле, в оазисе Файюм. Сауд прибыл со свитой в несколько десятков человек и с придворным астрологом. За ним везли множество овец, которых надлежало закалывать по мусульманскому обряду...
Черчилль любил произносить речи, любил, чтобы его слушали. Каждую беседу он старался превратить в собственный монолог. Сейчас ему хотелось как можно скорее узнать, с чем приехал от Трумэна Дэвис. Но отказать себе в удовольствии произнести очередной - хотя бы и краткий - монолог, он был не в состоянии...
– Самое смешное, - продолжал Черчилль, - заключалось в том, что перед прибытием короля ко мне явился министр двора и сообщил, что в присутствии его величества нельзя ни пить, ни курить. Я хотел ответить: "Какого черта!" Но, подумав, сказал, что если религия его величества запрещает ему курить и употреблять алкоголь, то самый священный мой ритуал - курить сигары и пить виски или коньяк до, во время и после всех трапез...
Черчилль рассмеялся, сигара, зажатая в углу его рта, запрыгала.
– Как реагировал на это король?– улыбаясь спросил Дэвис.
– Он оказался достаточно любезным человеком. Кстати, его личный чашник подал мне воду, привезенную из Мекки. Это и в самом деле была самая вкусная вода, которую я когда-либо пил.
Широкое, массивное лицо Черчилля наконец стало серьезным.
– Итак, - точно заново обратился он к Дэвису, - какие вести посылает мне президент?
–
– Что вы должны передать на словах?– нетерпеливо спросил Черчилль.
– Прежде всего то, что президент озабочен значительным ухудшением отношений между Советами, Англией и Соединенными Штатами...
– Это заботит также и меня, - прервал Дэвиса Черчилль.
– Президент полагает, что страны-победительницы должны сделать все возможное, чтобы попытаться разрешить возникшие между ними разногласия. Он исходит из того, что только единство между союзниками способно создать справедливую и долговечную структуру будущего мира. К сожалению, президенту кажется, что Россия подозревает сговор против нее.
– Чей сговор?
– Соединенных Штатов, Великобритании и новой Организации Объединенных Наций. Президент уверен в необходимости рассеять эти подозрения. Он хотел бы иметь беседу с маршалом Сталиным еще до тройственной встречи в Берлине, с тем, чтобы провести эту встречу в обстановке взаимного доверия.
Дэвис умолк, удивленный, почти испуганный тем, как изменилось лицо Черчилля: глаза сузились, морщина, пересекающая широкий лоб, стала еще глубже. Черчилль выхватил изо рта сигару и, тыча ею чуть ли не в нос Дэвису, воскликнул:
– Никогда!
– Что вы хотите этим сказать, господин премьер-министр?– с недоумением спросил Дэвис.
– Это было бы предательством по отношению к Британии - вот что я хочу сказать! Президент великой державы - Соединенных Штатов Америки - намерен отправиться в Каноссу?
– Я не нахожу это сравнение подходящим, - холодно возразил Дэвис. Речь идет только о том, чтобы рассеять подозрения Советов и создать наиболее благоприятную атмосферу для встречи "Большой тройки".
– Ах, вас беспокоят подозрения Советов?– с иронией ж вместе с тем с затаенной угрозой переспросил Черчилль.– Я решительно не понимаю, что происходит! Неужели президент не отдает себе отчета в реальном положении вещей? Над советским фронтом опущен железный занавес. Во время продвижения русских через Германию к Эльбе произошли страшные вещи. Все будет еще страшнее, если американцы отведут свою армию оттуда, где она сейчас находится. Я говорю о Тюрингии.
– Но линии оккупационных зон согласованы между русскими и нами в Европейской консультативной комиссии. Ее решения утверждены правительствами. Идентичные карты имеются как в Вашингтоне и Лондоне, так и в Москве, - снова возразил Дэвис.
Он был прав.
В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел союзных стран. Конференция создала Европейскую консультативную комиссию, работавшую в Лондоне буквально под носом у Черчилля и принявшую ряд важных решений. Теперь английский премьер-министр готов был бросить их в горящий камни.