Победитель, или В плену любви
Шрифт:
— Что я должен делать? Что я должен делать?
Он начал снимать тунику с рубашки, Хью помогал ему.
Отец Амброз обратился к мальчику:
— Подержи-ка это. — И дал Флориану сверток выбеленного льна. — Это важно, очень важно, чтобы ты участвовал в церемонии.
— Почему?
Амброз принялся объяснять ребенку:
— Понимаешь ли, твоя мама собирается выйти замуж, и некоторые слова, которые я буду говорить, и действия, которые буду производить, сделают Александра твоим
Флориан посмотрел на Александра, как бы желая убедиться в справедливости слов священника. Увидев улыбку на его лице, он несколько воодушевился и снова повернулся к священнику.
— Да, — ответил Флориан.
На самом деле он не был уверен в том, что понял все правильно, но если это полотно поможет сделать Александра его отцом, то он готов не только держать его, но и защищать ценой своей жизни.
— Хорошо, — ответил отец Амброз с воодушевлением. — Теперь вы, — обратился он к Манди и Александру.
Он взял их руки и соединил одну с другой: правую с правой, левую с левой, — этого требовал древний ритуал рукосплетения. Затем связал их руки фиолетовой шелковой лентой и спросил:
— Вы помните слова?
Александр точно знал слова, точно знал все необходимые действия, но, глядя на Манди, стоящую рядом с девственно распущенными волосами, с глазами, объединившими в себе два неповторимых оттенка — пепла и серебра, еле смог заговорить, гладя в этот бездонный океан.
Прокашлявшись, он все-таки начал говорить:
— Манди, здесь и навсегда, я беру тебя в жены и буду с тобой в горе и радости, буду любить и почитать тебя до конца дней моих.
Манди ловила каждое его слово.
Потом настала ее очередь:
— Александр, здесь и навсегда, я беру тебя в мужья, в горе и в радости буду любить и почитать тебя, до конца дней моих.
Отец Амброз взял отрез льна и положил его горизонтально в качестве стола. Александр отстегнул кошелек от пояса, достал три золотых византина, ажурное кольцо и положил все это на ткань.
Амброз благословил и кольца, и монеты и окропил их святой водой. Потом Александр взял деньги и положил их в руку Манди со словами:
— Это золото — символ нашего будущего дохода.
Потом он надел кольцо на безымянный палец ее руки, произнеся:
— Это кольцо символизирует наш брак, во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь. Аминь.
Манди повторяла его слова.
Амброз поставил их вдвоем, рядом друг с другом, на колени. Хью держал ткань как стену возле Манди. Харви стоял напротив Александра.
— Теперь, дитя, — обратился священник к Флориану, — отдай ткань отцу Харви и стань напротив Александра и твоей матери.
Флориан быстро поднес льняное полотно
Харви развернул ткань, отдал два конца Хью, они растянули полотно над стоящими на коленях, а потом начали аккуратно опускать его так, чтобы оно прикрыло всех троих. Это был акт передачи незаконнорожденному ребенку равных прав с законнорожденными детьми.
Амброз произнес необходимые слова, окропив всех троих святой водой. Флориан поморщился от капель холодной воды, но промолчал.
Когда полотно было снято, все трое смогли подняться с колен.
— Ну что ж, человек предполагает, а Бог располагает. Вы должны будете завершить церемонию, поцеловав друг друга через венок.
Амброз говорил серьезно, но его торжественная интонация расходилась с веселой улыбкой, блуждавшей на его лице. Он надел на них венок из падуба и омелы, связанных зеленой лентой. Держась за руки, Манди и Александр поцеловали друг друга через центр венка, для них это было не впервые. Но тут Флориан встал между ними.
— Ты теперь мой папа? — спросил он у Александра.
Александр обнял сына.
— Да, ты теперь мой!
Восторженные нотки и нескрываемая радость прозвучали в его голосе.
— То есть теперь, когда я вырасту, я смогу владеть твоим мечом.
— Де Монруа до мозга костей! — сказал Харви и потрепал Флориана по голове, а Манди он усадил на медвежью шкуру. — Добро пожаловать в семью, сестра.
— Когда вырастешь, то будешь владеть не только этим, а многим еще, — сказал Александр Флориану.
— А я должен? — спросил тот.
— У тебя должно быть еще что-то, кроме меча.
Одна рука Александра лежала на ножнах, другая обнимала Манди.
Манди сначала посмотрела на сына, потом на Александра и наконец на Харви.
— Ведь мы должны поддерживать друг друга?
…На снегу виднелась кровь, снег под ней подтаял, и образовались проталины с розовыми каемками снега; здесь недалеко был убит кабан. Небо было свинцово-серым и тяжелым, без единого проблеска солнечного света.
Томас Стаффорд рассматривал собак, помахивая охотничьей плеткой. Три гончие были ранены, но так и должно было быть; кабан — это не тот зверь, на которого можно охотиться безнаказанно, — один человек был ранен.
Охота оказалась слишком долгой, уже вечерело. К тому времени, когда он поехал домой, ноги почти вмерзли в стремена, челюсть сводило от холода, а кости напоминали о тяжести прожитых лет. Крестьяне платили ему по марке за каждую шкуру. Но в такую отвратительную погоду грань между охотником и предметом охоты становилась куда менее четкой.