Победитель, или В плену любви
Шрифт:
— Спасибо, мадам, вы так добры. — Манди приняла брошь со скромным реверансом и приготовилась уйти.
— На самом деле мне она никогда и не нравилась, — простодушно призналась Изобель.
Манди решила не говорить, что это было очевидно.
Вдруг дверь в комнату Изобель открылась, и вошел Иоанн вместе с тремя собаками. Манди присела в реверансе, хотя сердце ее уходило в пятки, потому что ее окружали три вонючие и не очень-то дружелюбные гончие. И как когда-то, Иоанн спас ее, свистом отозвав к себе собак.
— Тебе ведь нравится мое платье? — танцевала перед мужем Изобель, как до этого танцевала перед
Иоанн кивком разрешил Манди подняться.
— Оно не так красиво, как его хозяйка, — с довольной улыбкой сделал он ей комплимент, — но да, оно тебе очень идет.
— Знаешь что? Манди выходит завтра замуж, и я подарила ей серебряную брошь.
— Замуж? — брови Иоанна приподнялись, как впрочем, и уголки рта.
Быстро взглянув на него, Манди опустила взгляд.
Если бы Изобель могла чувствовать атмосферу, ее волосы встали бы дыбом. Но она в отличие от остальных была несведуща и невинна. И она просто посмотрела на Иоанна из-под ресниц и прижалась к нему, как щенок.
— Вы, милорд, тоже должны сделать Манди подарок на свадьбу.
Иоанн влюбленно посмотрел на свою жену, а потом перевел ленивый взгляд на Манди.
— Да, — пробормотал он, — почему бы и нет? Мне следует быть щедрым в память об… оказанных услугах.
Манди вспыхнула. Это было просто невыносимо.
— Вы и так были очень щедры, сир.
— Вы думаете? — он усмехнулся. — А я не уверен, что ваш будущий муж с вами согласится. Тогда бы ему пришлось увидеть обстоятельства в другом свете…
Он в благословении протянул руку, а другой прижал к себе Изобель.
— Моя жена, радость моей жизни, хочет, чтоб я сделал вам подарок. Я оплачу вам завтрашний свадебный пир.
Зная, что не может отказаться, Манди капитулировала со сдавленным «спасибо», которое прошло незамеченным, так как Изобель снова хлопала в ладоши, а ее сапфировые глаза блестели от восторга, когда она перечисляла все предстоящие им увеселения.
Глядя на своего бывшего любовника, Манди поняла по его довольному лицу, что щедрость его, чего бы она ни стоила, была искренней — даже несмотря на то, что была усеяна колючками его обычного жестокого юмора и мотивирована тем, чтобы доставить удовольствие жене-ребенку.
Манди прекрасно понимала, что выбора у них с Александром нет, разве что смириться с этим.
Из-за того что король и королева были заинтересованы в свадьбе Манди, неизбежно последовали и другие перемены; и, хотя Харви и Амброз из Пон л’Арка должны были представлять церковь при бракосочетании, Годфри де Люси, Епископ Винчестерский, настоял на том, что именно он будет проводить обряд венчания. Харви и Амброз тем самым становились свидетелями, и Манди с Александром ничего не могли сделать на публике, кроме как согласиться и мило улыбаться.
На заре дня своей свадьбы Манди, все еще в ночной рубашке, причесывалась и наблюдала за Флорианом, который шумно плескался в ванне, где она до этого вымылась сама, готовясь к свадьбе.
Ее свадебное платье лежало на кровати. Это не было одним из прекрасных платьев, подаренных ей Иоанном, когда она была его фавориткой, а платье из красновато-коричневого шелка, подаренного ей Элайн Лаву. Она его слегка украсила, сидя допоздна, чтобы добавить к нему отделку из золотой тесьмы и скрученные золотые нити, чтобы сделать пояс.
Она улыбнулась при этой мысли. Александр был ее первым мужчиной, а она — молодой девственницей.
Флориан же крутился в ванне, создавая волны на воде, которая при этом переливалась через бортики на пол.
— Осторожно, — предупредила Манди.
— Я морское чудовище, громадная рыбина, — провозгласил Флориан, громко шипя.
Манди закатила глаза. Он был просто одержим глубоководными созданиями. С тех пор как Александр взял его посмотреть на кита, выброшенного на берегу у Саутгемптона, когда они прибыли в Англию.
— Я из тебя камбалу сделаю, если не прекратишь немедленно! — играла она словами [1] , улыбаясь вопреки строгости тона.
Вдруг раздался властный стук в дверь; сердце ее подскочило, но потом ушло в пятки. Было пока слишком рано, слишком рано для того, чтобы встретить с улыбкой любого гостя. Даже тех, для которых эта свадьба была не более чем восхитительным развлечением, возможностью постоять на церемонии и покрасоваться в своей прекрасной одежде.
Горничной, которая открыла бы дверь, у нее не было. Хильда побоялась пересекать Узкое Море и решила остаться в Нормандии. Изобель пообещала Манди одолжить одну из своих служанок, когда та освободится от своих обязанностей, но не раньше. Если б это была она, то просто постучала бы.
1
Игра слов английского языка: громадная рыбина — fat fish, а камбала — flat fish, т. е. дословно «плоская рыба». Иначе, Манди грозится (шутя) сыну отшлепать его так, что тот сплющится (прим. перев.).
Отложив гребень, Манди застегнула на плечах плащ и осторожно подошла к двери.
Стук снова повторился, на этот раз настойчивее.
— Манди, открой, это я!
Она подняла задвижку, и в комнату ворвался Александр, сопровождаемый Харви, Хью и отцом Амброзом. Последний нес венок из вечнозеленых растений и омелы в одной руке и был закутан в роскошную, красную с золотом, ризу и епитрахиль из темно-синего расшитого шелка. Харви был одет как обычно, хотя по одежде было заметно, что ее недавно почистили. Хью нес щит своего господина на длинной веревке за спиной. Волосы Александра были влажными и начинали виться из-за недавнего мытья; одежда его была обычной, но чистой, а в его движениях чувствовалась спешка.
Манди притянула к горлу плащ.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Плохая примета, если жених увидит невесту раньше, чем они предстанут перед священником!
— А что, по-твоему, мы здесь делаем? — ухмыляясь, ответил Александр и пошел вытаскивать сына из ванны.
— Ты собираешься взять Хью свидетелем церемонии? — Манди положила руку на рукав Александра и продолжила с опаской: — Я-то готова, а как посмотрит он?
У Флориана же тем временем в голове вертелась только одна мысль: