Победителей не судят

Колмаков Владислав Викторович

Царские палачи потрудились на славу. Тиртей и Демофил пели, перебивая друг друга, выдавая своих подельников. Селевк, узнав о заговоре, пришёл в ярость и тут же распорядился об арестах заговорщиков.

– Да не переживай ты так! Скоро мы всю эту гниль вычистим под корень! Как там дела в стране шли, пока я болел? – спросил Громов, посмотрев на царя.

– Парфяне и бактрийцы не хотят возвращаться под наше крыло. Правда, они не успели объявить о своей независимости, как сразу же начали воевать друг с другом. И почему когда люди получают свободу, так тут же начинают эту свободу отбирать у других? Но поход по их усмирению в этом году мы начать не сможем. У нас тут армяне под боком всё никак не угомонятся. Мало того, что наш сатрап Арташес

объявил себя независимым царём Армении, так он ещё и решил подмять под себя соседние провинции. Наши провинции! У него сейчас есть сильная армия и большие амбиции. Поэтому давай поправляйся поскорее. И через месяц надо выступать на армян. Будем приводить их к покорности. А то, глядя на них, все остальные тоже захотят независимости! – начал рассказывать Селевк.

– Тут ты правильно мыслишь! Идти на парфян и бактрийцев еще рано, не готова наша армия к дальним походам, а вот армян надо давить пока они не усилились за наш счёт. А что там творится за границами. Не нравиться мне, как там римляне затихли. Подозрительно это! – произнёс Саня.

– На границах у нас вроде бы всё спокойно. Птолемеи так и сидят в своём Египте. У них там небольшая войнушка с нубийцами идёт, так что им сейчас не до нас. Пергамский царь прислал мне заверение в вечной дружбе, но лучше к нему спиной не поворачиваться, сразу же нож в спину вонзит. Он бы давно с нами войну начал, но силёнок у него маловато. Правда до меня дошли слухи, что он хочет сколотить против нас коалицию, но пока у него мало что выходит. С Родосом он поссорился. У римлян своих проблем в Греции хватает. Македонию они вроде бы победили, но македонский царь Филипп мечтает о реванше. Кроме того, против них собираются воевать этолийцы и спартанцы, к которым с радостью присоединятся и другие греческие полисы. Так что можно сказать, что война с внешними врагами нам в ближайшем будущем не грозит. Года два у нас я думаю есть, чтобы решить все внутренние проблемы с сепаратистами, - задумчиво ответил царь, глянув на Саню.

– Будем надеяться, что ты не ошибся в своих расчетах. Как там, кстати, продвигаются приготовления к моей свадьбе? – сказал Громов, покачав головой.

– О Гермий мне скоро плешь проест с этой свадьбой. Наш везир стонет, что не сможет подготовиться к церемонии за такой короткий срок. Он мне говорит, что согласно традиции на подготовку к царской свадьбе требуются шесть месяцев, а не три недели. Но у нас нет этих месяцев, поэтому я приказал ему, чтобы он не ныл, а в темпе готовил всё для твоей свадьбы. Эх, хорошо быть царём! Вот раньше стал бы Гермий меня слушаться. Да он бы сразу к моему папаше побежал жаловаться, что его сын не соблюдает традиции, - довольно ухмыльнулся молодой монарх.

– Так! Стоп! А почему ты назвал мою свадьбу царской? – не понял Саня.

– А потому, мой будущий родственник, что ты скоро станешь членом царской семьи и династии Селевкидов, а это значит, что ты в случае моей смерти сможешь занять трон. Ведь наследников у меня нет. Это своего рода моя страховка, что если со мной что-то случится, то страна и царский венец перейдёт к человеку, который вытащит её из ямы, а не достанется корыстолюбивым идиотам вроде наших заговорщиков! Уж они то точно ввергнут её в хаос и нищету! – с апломбом произнёс Селевк, весело глядя на своего главного стратега.

– Быть Селевкидом конечно круто, но мы так не договаривались. Я царским то стратегом быть ленюсь, а уж царём быть не хочу ни за какие сокровища мира! Даже не проси. Всё равно не соглашусь. Так, что не умничай тут величество, а поскорее женись и заделай себе пару-тройку наследников. И нечего так ржать, как конь! Я серьёзно тебе говорю! Даже и не думай о смерти, блин! Корону он мне подсунуть хочет! Фиг вам! Не на того напал! – заволновался Громов, перекрикивая хохот Селевка.

Видимо за дверью крики и хохот были услышаны. Двери с треском распахнулась, и в комнату Сани ворвались с мечами на голо два галлата, одетые в позолоченные кольчуги.

Однако, увидев, что Сане в данный момент ничего не угрожает, усачи смущённо заозирались, а затем, повинуясь жесту Громова, быстро вышли из комнаты, аккуратно прикрыв двери.

– Видел, какие орлы тебя охраняют! Если бы тебе что-то грозило, они бы тут всех порвали на мелкие кусочки. Для них даже царь не авторитет. На меня даже не смотрели и вышли прочь, только когда ты им приказал. Эти умрут за тебя не задумываясь, а скорее всего убьют любого, кто встанет у тебя на пути! – с какой-то лёгкой завистью сказал молодой царь.

– Так что тебе мешает завести таких же? Ты же тут самый главный? – удивлённо спросил Саня, внимательно разглядывая собеседника.

– Э нет! У меня есть мои телохранители-соматофилаки и серебряные щиты. Тоже ребята не промах. Твои варвары такие экзотические и необычные. Ну не смогут они ужиться с моими телохранителями. Слишком уж они дикие и свирепые! Да и традиции не стоит нарушать. Царей всегда соматофилаки и серебряные щиты охраняли, – с сожалением ответил Селевк.

– Кстати о свадьбах! У нас тут ещё одна свадьба намечается! – оживился молодой правитель, резко повеселев.

– Ещё одна свадьба? Уж не твоя ли? – заинтересовался Громов.

– А вот и не угадал! Лаодика у нас выходит замуж за младшего сына царя Македонии! Она меня окончательно достала своими любовными похождениями. В последний раз её застукали сразу с тремя рабами нубийцами. Но это ладно, а вот то, что она развлекалась с рабами у алтаря в храме Зевса, это переполнило чашу терпения. Я бы конечно стерпел, но вот мои придворные были очень недовольны. Особенно везир Гермий возмущался. А тут как раз македонский посол прибыл к моему двору. Всё так удачно совпало. Теперь моя блудная сестричка Лаодика отправится в Македонию, и пусть теперь у Филиппа Македонского голова болит! – заявил довольный Селевк, потирая руки.

– А тебе не жалко македонцев? Как бы они потом на нас не обиделись за такую подставу? – полушутливо спросил Саня.

– Теперь Лаодика станет проблемой Македонии, а царь Филипп не такой дурак и всё прекрасно поймёт. Ему от нас не непорочная дева нужна, а долговременный союз и дружба между нашими царствами. Македонский посол только что от радости не прыгал, когда я ему предложил устроить династический брак между нашими царскими династиями. Такой брак царю Македонии сейчас очень нужен, чтобы поднять свой авторитет после проигранной войны с Римом, - назидательно стал объяснять молодой царь.

– Да грязное дело эта ваша международная политика! А мне вот чисто по человечески жалко этого младшего сына Филиппа Македонского. Как его, кстати, зовут? – вздохнув, сказал Громов.

– Вроде бы Персеем его зовут. Но такая видно у него судьба тяжёлая. Стать мужем нашей Лаодики, а это, как не крути, но подвиг. Мне тоже жалко парня, но тут уж ничего не поделаешь. Политика! Да и нам тут спокойнее будет, – развёл руками Селевк.

***

– Это напоминает мне онагр[65]? – сказал стратег-инженер Никомед, рассматривая чертёж, лежавший перед ним на столе. – Только здесь используется принцип противовеса и рычага, а у онагра для метания снаряда применяют принцип скручивания торсионов. Как ты сказал, называется эта машина?

– Требюшет, - ответил Саня, глядя на своего зама по инженерной части. – Эта машина сможет метать большие камни на приличное расстояние. Она гораздо мощнее, дешевле и проще в эксплуатации, чем онагры. Для осады в самый раз. А я чувствую, что впереди у нас будет очень много осад и штурмов городов.

– Да уж! Эта конструкция намного проще, чем все наши камнемётные машины! Но вот в полевом сражении от неё будет мало толку! – пробормотал Никомед.

– В поле у нас будут использоваться карабаллисты. Они довольно компактные и маневренные. Кстати, сколько вы их уже построили на сегодняшний момент? – произнёс Громов в ответ.