Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
Шрифт:
– Хэллоу!..
– Это я, Настя. Вы все еще готовы со мной встретиться?
– В ее голосе звуал оттенок игривости.
– Еще бы, Настенька!
Она услышала явственный всплеск воды. Панадис, повидимому, разговаривал с нею, лежа ванне.
Голос его расплывался, а потом и растаял вовсе. Анастасия представила его тоненькие - стрелочкой усики и липкий сироп улыбки.
– Но у вас, должно быть, совсем нет времени...
– Для вас? Вы шутите...
Неслышно усмехнувшись, она подмигнула Чернышову:
– Сейчас мы
Уж она-то прокачает этого бабника, будьте спокойны! Он сделает для нее все что в его силах!
– Как у вас со временем сегодня?
– Мечтаю о встрече.
– Когда?
Еще один всплеск воды в ванной и энергичное:
– Хотя бы через час. Вы сможете приехать ко мне в отель?
На свидание с импрессарио они отправились вдвоем: нового израильского партнера с собой не взяли.
Чернышов предоставил себе и Анастасии полную свободу действий. Единственное ограничение: бакинский посредник не должен был ни ухом, ни рылом не ведать, с кем имеет дело.
Панадис остановился в отеле "Москва", на шестом этаже. Обоих пропустили по служебным удостоверениям.
– Открыто...
Слегка подтолкнув вперед себя Анастасию, Виктор вошел в номер. Здесь пахло лосьонами и чуть увядшим цветами.
– Настенька !
– Панадис стоял в кокетливой позе посреди большой уютной гостиной. Желтые глаза его отражали яркий электрический свет. Лицо лоснилось от бритья и втираний.
– Входите - входите ! Господи, да вы прямо молодая богиня..
Он почти неосязаемым движением руки коснулся ее плеча и пропустил в вперед. Чернышев прошел вслед и сразу сел в пред ложенное ему кресло у стола.
Анастасия постояла, разглядывая номер, но, главным образом, подставляя себя взгляду Панадиса.
Чернышев готовился к нелегкому разговору.
На своем веку он повидал немало таких людей, как Панадис, и представлял себе, с кем имеет дело. Они обычно довольно быстро и верно угадывали характер собеседника. В основном, - его слабости...
Но сейчас Панадис был в трудноме положении: пожаловавший к нему в номер новый русский мог быть одновременно и выскочкой-бизнесменом, и рэкетиром, и даже из этих... бывших гебешников.
От Чернышева не укрылось то, что Панадис старается незаметно наблюдать за ним. Расплывшееся в обворожительной улыбке, обращенной к Анастасии, лицо было лишь маской.
Он освободил место для легкого угощения.
Тонкие щеголеватые усики его лищь подчеркивали жестковатый абрис рта, глаза прищурились, а холеные руки хлопотали, передвигая на низеньком столике то пепельницу, то цветы.
– Чувствуйте себя, как дома, друзья ! Как дома !...
Голос его журчал, как теплая водичка, слегка позванивающая о фаянсовый борт раковины.
Анастасия, улыбаясь, все еще оглядывала номер.
– Вы неплохо устроились, - кинула она взор в окно, где в призрачной предвечерней дымке тонула Москва.
– У вас неплохой вкус...
Панадис наградил ее благодарным
Чернышев взглянул на часы.
– Ладно, к делу !
– мрачновато начал он.
Он еще плотнее устроился в кресле. Буквально, оккупировал его. Говорил резковато, но по-деловому. Как человек, который не привык тратить время на пустую болтовню.
– Нельзя ли быть поточнее? В частности, в какой мере мы с сестрой можем рассчитывать на профессора Бреннера?
Все было обозначено четко и недвусмысленно.
– У меня очень хороший и выдержанный коньяк, друзья ! Армянский ! Пять звездочек ! Советую не пренебрегать, - Панадис попытался разрядить слегка наэлектризованную Чернышевым атмосферу.
– Простите, - ваше имя-отчество ?
Виктор на эту удочку не поддался. Ждал ответ на свой вопрос.
Панадис вряд ли догадывался:в той среде, где Виктор вырос, словами ловко умел жонглировать с детства, наверное, каждый второй. Здесь же он предпочел выглядеть "отмороженным".
– Простите, - ваше имя и отчество?
– еще раз самим своим тоном рискнул на интимность Панадис.
От него вело дружелюбием и интеллигентностью.
"Дали бы мне тебя допросить потом..." - Подумал Чернышев. Брови его дрогнули.
– Зовите меня просто Виктором.
Вышло у него это довольно угрюмо.
– Очень приятно, Виктор... Я - доктор Панадис, хотя мы с вами уже знакомились...
Чернышев кивнул.
– Итак, вы спрашивали меня...
Панадис, буквально, лучился уютом и благожелательностью. Но Чернышев подчеркнуто отверг сантименты.
– Сколько мы вам в результате будем должны?
– спросил он сухо и решительно.
Он играл роль старшего брата: из тех, кому приходится за все платить самому и кто не собирался дать себя одурачить.
Панадис явно старался выиграть время.
– Я не вполне понимаю...
– Во сколько обойдется операция?
– Слова Виктора прозвучали еще резче.
– Дорогой Виктор,- голос у Панадиса был мягок и нетороплив, - сумма, конечно, может отпугнуть...
– Это от чего же ?
– без всяких церемоний перебил Виктор. Он держался в образе.
– Вы продаете - мы покупаем. Вы же не приходите в магазин, если у вас нет денег ?! В особенности, в дорогой...
– Уверяю вас, - устремил на него взгляд своих внимательных глаз Панадис, - вовсе не в такой дорогой...
– Ну уж нет...
– помахал перед своей физиономией указательным пальцем Виктор, - в дешевый мы бы не пошли ! В дешевом пусть другие покупают . В особенности, - почки.
Последние слова он произнес так, словно собирался схватить Панадиса за шиворот перед тем как нанести скуловоротный удар.
Панадис энергично запротестовал.
– Вы меня не поняли. Я хочу сказать, что у нас вы получите высочайший профессионализм и скромную цену. Мы воспринимаем свою деятельность,прежде всего, как миссию. Благородную и гуманную...