Победивший платит
Шрифт:
Лероя он наблюдает уже не первый год, и до сих пор проблем с сердцем у парня не было. Это значит, у нас серьезные неприятности.
– Насколько опасно это состояние?
– уточняю я. Может быть, все не так уж страшно, как выглядит для меня, профана в медицине.
– Пока я проверяю возможные комбинации и ограничиваюсь паллиативным лечением, - отчитывается врач.
– Я ввел все необходимые препараты и установил кардиомонитор, опасности нет. Полагаю, что мальчик скоро поправится, но это частное мнение, а не врачебная гарантия.
– Эрни, - осторожно интересуюсь
– Это состояние может быть результатом внешнего воздействия?
– Я бы хотел ответить "нет", но скажу "не знаю", - вздохнув, отвечает Эрни.
– Я врач, а не следователь. По крайней мере, все предыдущие анализы у меня есть, и я проводил сравнение. За исключением уровня кардиоселективных ферментов, не вижу изменений.
– Не могу сказать, что понимаю, о чем речь, - вздыхаю я.
– Но основное, кажется, уловил. У Лери рвутся сосуды, и без всяких видимых причин - так?
– Микрососуды, - поправляет врач, адаптируясь к моим скудным знаниям.
– И сбивается сердечный ритм. Второе довольно часто встречается в подростковом возрасте, но откуда взялось первое...
Болезнь, вначале казавшаяся мне едва ли не притворством, еще одним ходом противной стороны в нашей семейной игре, внезапно пугает. Страх и жалость приходят на место казавшемуся равнодушию. Жалость к Лери... и страх за семью. Клану не нужен полумертвый наследник. Мертвый тоже. Я уверен, что наш семейный врач опытен и предусмотрителен, но возможно ли предусмотреть неожиданное?
***
Поразительно, какую бездну событий вместил в себя последний месяц, и колесо судьбы вертится слишком быстро. Я набираю очередной номер, надеясь на то, что Нару не занят. Знает он о судьбе Эстанниса? Слухи ползут быстрее огня в сухом лесу. И доверительный разговор может стать единственным средством разложить все по полочкам.
– Ты выглядишь озабоченным, - заявляет Нару сущую банальность. Он едва заметно улыбается, показывая, что понимает, как звучат его слова, откладывает в сторону сложную мозаичную конструкцию, над которой работал. Я улыбнулся бы, вспомнив, как много часов мы просиживали над подобными игрушками вдвоем, но не сейчас.
– Лери заболел, - с ходу отвечаю я.
– А Риз Эстаннис умер. Я думаю, вы в курсе. Странно, не так ли? На суде он был более чем здоров.
Только сейчас, начав частить, я понимаю, как испуган. Да, это совпадение, но все же...
Нару озадаченно хмурится.
– Чем? И от чего?
– интересуется он, тоже невольно проводя параллель. Тревожный признак.
– Не знаю, на оба вопроса, - отвечаю я.
– У Лероя что-то непонятное с сердцем. Я говорил с Эрни; он убежден, что справится с симптомами, но генез болезни ему неизвестен, и выглядит Лерой... не лучшим образом. Насчет Эстанниса я практически ничего не знаю, но его младший упомянул сердечный приступ. Нару, вы думаете о том же, о чем и я?
Может быть, я слишком параноик. Но что, если на Лери покушались, а Эстаннис попался под руку? Этот вариант нельзя сбрасывать со счетов.
– Оставим в стороне твоего соседа. Случившееся с ним несчастье неприятно, но далеко от твоих забот, -
– Лерой... ему шестнадцать, да? В таком возрасте у носителей совершенной крови сердечные страдания бывают лишь в переносном смысле. Возможно, это уже второе покушение на его жизнь.
– Именно, - мрачно подтверждаю я.
– Но кто, черт его побери, и кому может настолько мешать мальчишка? Я понял бы, будь объектом атаки я сам. Но Лери? Он пока не глава рода, и это одна из причин того, что я все же согласился с притязаниями Кинти. Кто-то не хочет дать ему вступить во власть?
– Это может быть и личной местью, и желанием видеть другого в качестве твоего наследника, - кивает Нару.
– Но кто и как мог бы отравить твоего сына, если последние дни он бережется под неусыпным надзором. Ты доверяешь врачу?
– Эрни?
– переспрашиваю я.
– Да, уже много лет. Он выглядел настолько сбитым с толку, и раздраженным собственной неосведомленностью, да и с идеей консилиума он согласился без возражений.
– Наверное, не следует мне сейчас звонить ему и отвлекать расспросами, - решает Нару.
– Ты сможешь рассказать подробнее сам? Или тревога не позволила тебе запомнить подробности?
Не настолько много я знаю, чтобы от этих крох был толк, но отказывать милорду глупо. Я излагаю, стараясь не торопиться, все мне известное - и сам чувствую, как много пустот в этом рассказе. Я не знаю, что с Лероем, не знаю почему, не знаю даже, встречался ли он с кем-то, получал ли подарки или письма. Отдав на откуп жене и охране безопасность своего наследника, не совершил ли я ошибки?
Нару слушает спокойно и внимательно, будто готовится собрать еще одну мозаику, на сей раз из тех скудных данных, которыми я обладаю.
– Такое впечатление, словно твой сын где-то надорвал себе сердце, - задумчиво говорит он, когда я умолкаю и тянусь за чашкой кофе.
– Скорее метафора, чем реальная опасность, но метафоры порою бывают действеннее прямых угроз.
– Это моя вина?
– прямо спрашиваю я. Не ради переубеждений, как и не ради самообвинений, лишь из желания установить истину.
– Мой гнев довел парня до этой беды?
– Не смей говорить такого!
– рассерженно обрывает меня Нару.
– Разве ты желал своему сыну зла?
Комм-связь не предназначена для того, чтобы кричать. И тем более на покровителя, с которым тебя связывает многолетнее почтение. Только поэтому я сдерживаюсь.
– Да, - медленно разжимая сжатые кулаки, признаю я.
– Нару, вы же знаете мой характер. Лерой меня взбесил, и мне не раз приходила в голову мысль, что будь у меня лишь двое младших сыновей, я не потерял бы много.
Нару морщится, делая охранительный жест.
– Если бы наши проклятия сбывались так быстро и буквально, род человеческий изрядно поредел бы, - замечает он.
– Лероя подкосил не отцовский гнев. Но недаром говорят, - он передергивает плечами, - что дракон выедает клятвопреступнику сердце. Случайна ли именно эта красивая метафора?