Победивший платит
Шрифт:
От части из них, впрочем, я постараюсь охранить свою семью, пускай и чужими руками.
***
Пелл одет полуофициально: наряд подходит, чтобы встретить гостя, прибывшего по формальному поводу, но все же не настолько торжественен, чтобы превратить эту встречу в сложный этикетный танец. Даже волосы у него завязаны самым простым, воинским узлом - символом силы и прямоты. Таков он сам, таков и его дом, сейчас тихий и обманчиво пустой: в усадьбе Харов можно скрытно спрятать целый полк, и здесь ли грозный Старший рода, можно лишь догадываться.
За обменом приветствиями следует выверенный и точный ритуал чаепития; горячий жасминовый
– Что скажешь, если я попрошу тебя взять под руку моего Лероя?
– не тратя времени на долгие поклоны, спрашиваю я. Как бы я ни был уверен в том, что Пелл Хар согласится принять моего сына под опеку, но в душе опасаюсь отказа.- Я имею в виду официальное покровительство.
– А твоему сыну уже пора обзавестись таковым?
– благодушно удивляется мой друг.
– Что ж, предложение лестное. У тебя хороший наследник, и отполировать его до блеска было бы почетно.
– Я тебе был бы крайне благодарен за участие в его судьбе, - уверяю.
– Если твой дед не будет против.
Друга мои опасения смешат, а не пугают.
– Дед точно не преминет высказаться, что в мои годы мне самому нужен покровитель, но в глубине души, я полагаю, тоже будет польщен.
Пелл соглашается легко, но меня это не радует - наверняка, он сам не знает, что за ношу готов принять на плечи.
– Дружище, - очень аккуратно предупреждаю я.
– Я в двойственном положении. Мне очень нужно и выгодно твое согласие, но я не хотел бы, чтобы однажды ты меня вспомнил недобрым словом. Лерой отнюдь не идеален, ты еще столкнешься с изъянами его характера, и я с трудом представляю, как он умудрится удержать дом, но надеюсь, практицизм Кинти и твои советы ему помогут.
– Ну, дом он получит еще не скоро, и к тому времени успеет повзрослеть, - рассудительно замечает Пелл.
– Не принимай недостатки молодости за пожизненные пороки: и ты в его возрасте наверняка был не столь блестящ, как сейчас. Не беспокойся - я подтолкну его в нужном направлении, остальное вопрос закалки и времени. Материал в нем хороший.
– Пяти лет тебе хватит, как полагаешь?
– интересуюсь я.
– При том, что я не стану принимать в процессе активного участия, задача не из легких. Впрочем, воспитатель из меня неважный, так что, может быть, это как раз к лучшему.
– А куда ты денешься?
– переспрашивает Пелл скорее риторически.
– Гневлив, но отходчив: это как раз про тебя сказано.
Печать ли это войны или природный дар: попадать в цель, не целясь?
– Боюсь, в данном случае я отойду весьма и весьма далеко, - дернув щекой от невольно причиненной боли, признаюсь я.
– Мы проиграли дело, видишь ли.
Пелл опускает свою чашку так медленно, будто она наполнена расплавленным металлом.
– Вы...
– преодолев легкий ступор, говорит он.
– Эрика осудили?
Вопрос о том, где захоронено тело, он благоразумно не задает. Я отмечаю эту тактичность и криво усмехаюсь.
– Я сочувствую тебе, - договаривает он, наконец, - но... что это меняет?
На секунду я пытаюсь представить себе то, о чем он сейчас говорит: дело проиграно, жизнь, качнувшись, встала на прежнее место, ни в чем не изменившись, - и признаю эту фантазию отвратительной.
–
– Я не стану цепляться за остатки былого, Пелл, это бессмысленно; так что я намереваюсь разделаться с семейными делами, отдать старшинство и оставить свой дом в надежных руках. Собственно, потому-то я и здесь.
– Ты... ты в своем уме, дружище?
– то ли уточняет, то ли недоумевает Пелл. Мысль оставить старшинство и семью из-за любовника в его голове явно не укладывается - особенно, в применении ко мне.
– Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь, это несомненно, но дом-то зачем крушить?
Бережные интонации, как если бы речь шла о неизлечимой болезни, понемногу начинают злить.
– Я произвожу впечатление сумасшедшего?
– прямо интересуюсь. Если так - неудивительно, что Кинти это вышибло из колеи.
– Веришь ты или нет, но это решение зрело во мне давно. Я просто ни разу не оказывался перед настоятельной и срочной необходимостью решить, что мне дороже: я сам или мой непогрешимый идеал.
Друг молчит, позволяя мне высказаться, и я добавляю:
– Дело не только в Эрике. Не поверишь, но это действительно так. Изменился я сам, и мне нужна твоя помощь. Ты не окажешься? Я знаю, обеспечить безопасность семьи - нелегкая задача. Я до сих пор понятия не имею, кто и зачем затеял войну с моим домом, что бы ни решил суд, и есть немалый шанс, что покушение повторится.
Пелл качает головой.
– Иллуми, тебе не кажется, что над таким изломом своей судьбы надо подумать, а не решать скоропалительно? Вот я никогда не стану Старшим и, признаться, этому рад. Но тебя-то недаром Патриархом называли...
– говорит он рассудительно и мягко.
– Пойми меня верно - это не попытка отказаться. Я горд тем, что ты мне так доверяешь.
– Еще бы; я задел его самолюбие намеком на сложность задачи, и эта нехитрая тактика сработала.
– И как бы я ни осуждал твое намерение переломить судьбу, на мою помощь рассчитывай твердо.
Большего мне и не нужно.
– Вдобавок ко всему у тебя появится еще один повод избегать женитьбы?
– улыбнувшись, замечаю.
– Скажи это моему деду, самоубийца, - слышится ворчание в ответ.
– Придется, пока решимость меня не оставила, - со смешком подтверждаю я.
Пелл кивает и тянется к комму.
– Старший, могу ли я вас потревожить?
Старик Хар отвечает чуть брюзгливо, но доброжелательно. Добрый признак.
– Ну что, пойдем, - говорит Пелл, закончив беседу и получив разрешение прибыть в дедовы покои.
– Излагая свою новость, будь поосторожней. Я не хотел бы, чтобы дед подавился чаем.
В обычно суровом голосе звучит такая смесь почтительного ужаса и неподдельной нежности, что я осмеливаюсь поинтересоваться:
– Пелл, как ты его выдерживаешь?
– Он таков, каков есть, - пожимает плечами друг.
– Неуютно, зато дисциплинирует. К счастью, при занятости моего Старшего делами клана времени меня воспитывать него почти не остается. Хвала богам, я у него ненаследный. Зато с таким характером дед проживет лишние два десятка лет, просто говоря смерти достаточно решительное "нет".