Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.
Шрифт:
– Слышь, начальник, все водка да водка - когда дело говорить будем?
Так была посрамлена восточная дипломатия.
Мы наняли машину до селения Дараут-Курган, а Султан погнал туда караван налегке. Пришла телеграмма, что заболел наш врач, а ехать без врача значило сойти с соревнования. Врачи в Оше были безумно заняты летом - то холера, то очаг чумы… С трудом нашли фельдшера-старика из венерического диспансера и наняли его жену - тетю Настю - поварихой.
Потянулся Памирский тракт (Ош-Хорог) - лента перевальчика Чигирчик, долина Гульчи (спутник-почтальон давал пояснения: «Это - Гульча: налево КГБ, направо тюрьма»), поселки Суфи-Курган и Ак-Босога с многочисленными надписями типа: «уезжаю я с Памира, этой ... крыши мира»,
Тяжелая работа шофера на памирских трактах. Днем выкручивают узкие петли серпантинов, обливаясь потом в кабине, полной дорожной пыли и бензинового духа, а к вечеру машины съезжаются, тяжело переваливаясь на ухабах, в какой-нибудь кишлак. Шоферы засыпают беспокойным сном в кабине и через пару часов, сонно матерясь, вновь заводят моторы, вспыхивают фары - и снова ведут они машины на перевалы Кызыларт и почти пятитысячный Ак-Байтал, покачивая лучами фар.
Наш путь короче. После Талдыка открывается чудо Алайской долины - степной простор и снеговая цепь Заалайского хребта, уходящего в обе стороны, куда хватает глаз, по долине приезжаем в поселок Дараут-Курган. Напротив, за степным ковылем - высшие точки Заалайского хребта: пики Ленина (Виталий снова вспоминает свою победу 1934г.) и Дзержинского. Дальше идут пики Красина, Цурюпы,.. Свердлова. Ставя надписи на картах, Н.В. Крыленко, видимо, не следовал местным названиям. На Памире есть даже пик Клары Цеткин (а Розу Люксембург почему-то забыли).
Попутная машина подбрасывает разведку (Виталий, Чередова, Аркин и автор) под перевал Терсагар через Залай, остальные занимаются погрузкой каравана. Мы поднимаемся вверх, поздно вечером ставим палатку на самом перевале, а ранним утром выходим на просмотр. У нас под ногами - провал, уходящей вправо и влево долины Муксу, а прямо перед нами «наш» массив, сверкающая снегами стена - наивысшая вершина Музджилга, снежный прихотливый гребень - вершина Сандал.
А за ними - горы без конца и края - Памир, на карте которого до недавнего времени пестрели белые пятна. Где-то по окраине этой страны пролегал путь Марко Поло. Здесь, по словам одной итальянской газеты, «китайский дракон обнюхивает русского медведя». Некий древний китайский путешественник назвал эту страну «Бо-Ми-Ло, подножием смерти».
Но - за дело! Сидим здесь несколько часов. Высота вершин по памирским меркам невелика - 6300м, дно долины примерно - 2600м, т.е. перепад высот достаточно приличный, технически вершины выглядят сложно. Внизу видно зеленое пятнышко урочища Алтын-Мазара, по памирским масштабам - оазис: мы выбираем место для базового лагеря у подножья вершин, просматриваем и намечаем пути восхождений. Спускаемся вниз, обдуваемые вольным ветром, мимо древнего мазара - «золотой могилы» - типичного мусульманского погребения, киргизы уже не помнят имени высокочтимого до сих пор святого отшельника, кругом бунчуки - шесты с конскими хвостами. Мазар завален приношениями охотников - рогами и черепами добычи, ветки кустов вокруг обвязаны тряпочками - дарами проходящих. Теперь, впрочем, уединение нарушено - пониже стоит домик метеорологов. Чтобы добраться к подножью стены, надо переправляться через бешеную реку Муксу. Подошел караван, но даже опытный Султан заставляет выждать два дня, пока утихомирится после прошедших дождей и жарких дней река. Мы пока тренируемся, заодно рассматриваем древние наскальные изображения - их здесь много, пытаемся найти, по преданиям где-то здесь находившиеся, древние китайские золотоискательские шахты, но - безуспешно. По вечерам собираемся у костра. В темноте
Наконец, дается команда на переправу. Впереди Султан на своей кобыле Машке, решительной даме с феноменальным чутьем, за ним весь караван. Бурные серые волны стремительно несутся мимо, захлестывая крупы и седла. Вспоминаются стихи Рудаки, написанные всего тысячу лет назад (Муксу - приток Аму-Дарьи, в древности Джейхун).
Пускай быстра вода Джейхуна, Сильны и быстры наши кони. До крупа в пенистые волны Буланый твой отважно входит.Гортанные крики караванщиков (черные слова, конечно, русские - кони давно изучили эту часть русского языка).
Переправив караван, Султан отбыл восвояси. Мы же устраиваем базовый лагерь у подножья Музджилги в ивовой роще и готовимся к выходам. Было решено разделиться на две группы: Абалаков, Чередова, Ануфриков (с кинокамерой!), Боровиков, Буслаев, Сысоев - пойдут на траверс Музджилги и при успехе - до Сандала. Автор поведет Аркина, Буданова, Гаджиева, Улумбекова, Давыдова на вершину Сандал.
Для «разминки» делаются заброски части снаряжения и продуктов по долгим сухим каменистым склонам под тяжелым азиатским солнцем, от которого негде укрыться, по безводью, до начала технических трудностей. Потом - первой выходит моя группа.
На пик Сандал (6080) мы идем по северному ребру, он не слишком крут, но… начались жандармы непривычного типа: первый - из мягкого как бы шифера, крошащегося под рукой, не держится даже ледовый крюк, а обходить по такому же скользкому шиферу круто, второй - из очень твердой породы, словно облизанный, без малейших трещинок для крюков, дальше идет цепь жандармов таких же или очень рыхлых и хрупких скал - три дня работы.
Дальше пошел снежный гребень, но карнизы на нем тоже необычные - как-то поперек склона, в них приходится прокапывать канавы. Карнизы кончились, пошел ровный снежный склон, но снег пушистый, чуть не по пояс, приходится докапываться до льда и рубить ступеньки - работа тяжелая, но, главное - этот слой снега может сойти лавиной. Короче, на восьмой день остается ровный, «хороший» снег до самой вершины. Впереди внизу - огромный ледник Танымас, небольшой приток грандиозного ледника Федченко (70 км) и нагромождение вершин без конца - мы стояли среди них! Оставляем небольшую заброску для траверсантов и за три дня спускаемся в базовый лагерь.
Абалаков вышел на несколько дней позже, подстраховав нас.
Как договорились, на восьмой день мы вышли на световую связь, когда уже стемнело. За нами слышался шум Муксу, впереди - вся могучая стена. В темноте горы кажутся всегда круче и выше, а ущелья уже и глубже. Гребень массива четко виден на зеленеющем небе над серо-серебряной тяжелой стеной. Бросаем спичку в лужицу бензина и свет вспыхнул, просверкал, ослепив, и ушел в темноту. Пауза, и на гребне за вершиной, в дали и выси, в глубине снегов также вспыхнул и победно разгорелcя огонек и исчез, донеся весть, что туда дошли упрямые люди. Вспыхнул наш ответный сигнал - «принято» - и там, наверху, знали, что внизу их ждут друзья.
Придя, они рассказали, что у них был рельеф такого же типа, как у нас, но больше снега. Жестокая буря заставила их просидеть три дня в палатках (еле-еле нашли место), дальше снова снег и два участка сложных скал - только утром восьмого дня они вышли на вершину Музджилги. Дальше путь по гребню оказался легче, на тринадцатый день они спустились по нашему пути - с Сандала. Виталий, конечно, шел весь путь первым!
По рации вызвали караван, но бешеная Муксу не давала переправы три дня. Наконец, пришло известие, что он прибудет на рассвете следующего дня.