Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Халфин Нафтула Аронович

— Мы его выгнали и велели наблюдать за ним. А вчера пришел везир и сказал, что этот пешаварец втихомолку предлагал ему сто тысяч рупий, если удастся убедить нас отказаться от поездки в Россию, и еще столько же, если мы вернемся в столицу… Мы велели казнить подлеца, и перед смертью Мирза Абдухалим, или как там его зовут по-настоящему, признался, что был послан миджаром Камнари. Инглизи хотят захватить нас — в этом нет сомнений!

Шер Али-хан глубоко вздохнул, прижал к горлу ладони и сделал продолжительную паузу. Никто не осмелился нарушить тишину.

— Перед войной инглизи всячески старались задобрить нас, чтобы привлечь на свою сторону. Они предлагали деньги,

оружие, обещали увеличить наши владения, но мы отклонили эти посулы, — медленно говорил правитель. — Нам прекрасно известно, что означают обещания и подарки инглизи: судьба индийских владетелей — султанов и раджей — слишком поучительна и очевидна. Размышлениями о ней пренебрегать нельзя…

Снова последовала большая пауза, а затем эмир тихо промолвил, почти прошептал:

— Трудно говорить…

Яворский вновь выдвинулся вперед:

— Надеюсь, что не будет сочтено излишней смелостью с моей стороны, если я попрошу разрешения оказать вашему высочеству медицинскую помощь?

— Я бы предпочел военную, — с трудом улыбнулся Шер Али-хан. — Но согласен и на такую, — добавил он.

Под недоверчивыми взорами казия и везира врач осмотрел горло правителя и легко определил у него хронический катар глотки и гортани.

На следующий день Яворский посетил ставку, захватив пульверизатор для орошения горла. Эмир обсуждал со своими советниками весьма неприятные сообщения Якуб-бека из Кабула: инглизи захватили Джелалабад… Тем не менее он нашел время не только пройти сеанс лечения, но и обсудить с врачом устройство пульверизатора, а затем объяснил его приближенным.

— Нечего удивляться, если от такого тонкого способа лечения будет польза, — сделал вывод Шер Али-хан. — Иностранные доктора вообще лучше наших, ведь они и знают гораздо больше, чем наши, которые при всех болезнях пичкают одной и той же микстурой.

Собравшиеся в палатке выразили шумное одобрение этим словам, а казий даже проявил желание на себе испытать действие диковинного прибора. Ахун бросил исподтишка на Яворского злобный взгляд. Вскоре ахуну пришлось пережить еще одно унижение: эмир велел всем удалиться, чтобы побеседовать наедине с урус табибом. Шер Али-хан пожаловался врачу на то, что ему плохо подчиняется левая нога. Осмотрев ногу, Яворский не нашел никаких признаков болезни и счел, что речь идет о мышечном ревматизме.

— Прошу прощения, ваше высочество, но мне ничего не удалось установить, — выпрямился Яворский. — Возможно, для этого понадобятся более длительные наблюдения.

— Ну, хорошо, — махнул рукой Шер Али-хан. — Время у нас еще есть.

Увы, он не мог предполагать, что его время было уже отмерено…

В течение последних недель 1878 и в начале 1879 года британские войска настойчиво продвигались вперед. Однако расчеты английских политиков и полководцев на распад Афганского государства и прекращение сопротивления не оправдывались. Безымянный воин эмира Шер Али-хана, сражавшийся у Али-Масджида до последнего вздоха, был прав, предсказывая инглизи грядущие сражения.

Наступавшие через Хайберский проход полки и дивизии Брауна подвергались непрерывным нападениям афганцев — их нимало не смущало подавляющее численное и техническое превосходство врага. Легкие и маневренные отряды афганских племен причиняли много хлопот британским военачальникам, нанося удары по их войскам и коммуникациям в самых неожиданных местах.

С огромным напряжением англичане преодолели Хайберский проход, заняли Дакку, а 20 декабря 1878 года — и Джелалабад. Главный политический офицер Пешаварской группы войск майор Каваньяри был неутомим. Хотя это

и не всегда входило в его непосредственные обязанности, он участвовал в карательных экспедициях и давал вполне компетентные советы по уничтожению селений и истреблению их жителей.

Вместе с тем многоопытные хозяева Индии и других заморских владений хорошо понимали, что одними репрессиями им не достичь поставленных задач. Поэтому, когда штаб 1-й дивизии расположился в Джелалабаде и оккупационные власти энергично принялись за строительство там нового форта, казарм, складов и улучшение дорог, они осуществили важное политическое мероприятие.

1 января 1879 года генерал Браун созвал торжественный дурбар. На него были приглашены вожди племен и прочие влиятельные лица. Среди них преобладали седобородые старцы — мужчин среднего, а тем более молодого возраста можно было пересчитать по пальцам. Обращаясь к собравшимся, вездесущий Каваньяри нарисовал картину могущества Британской империи и бессмысленности попыток Шер Али-хана сопротивляться ее действиям.

Упомянув о Шер Али-хане, он не назвал его эмиром, зато подчеркнул, что правительство ее величества королевы Великобритании и императрицы Индии не имеет никаких претензий к народу Афганистана. Все споры вызваны сумасбродством Шер Али-хана, который не в состоянии понять ни собственные интересы, ни интересы своей страны.

К тому времени стали распространяться неясные слухи об исчезновении эмира из Кабула, о его отъезде куда-то на север. Если к этому добавить, что приглашения на дурбар рассылались только после тщательного изучения настроений того или иного старейшины, которого после этого окружали предупредительностью и заботой и щедро одаривали, то незачем разъяснять, что генералу Брауну были весьма по праву речи некоторых вождей, высказывавших свое мнение по поводу выступления «миджара Камнари». А они выразили удовлетворение сменой властей и любезно предложили инглизи свои услуги.

Этому можно было только радоваться. Но — увы! — количество извещений о нападениях афганцев, поступавших в джелалабадский штаб от начальников гарнизонов по всей линии до Джамруда, почти не сократилось. Везде солдаты и офицеры Пешаварского отряда находились в состоянии полной боевой готовности, не зная, с какой стороны ожидать атаки, откуда на них посыплются пули.

Генерал-лейтенант сэр Сэмюэл Браун, двинувшийся, по его собственному выражению, на «легкую и увлекательную охоту», сам оказался в положении обложенного охотниками зверя. Непрерывно отбиваясь от наседавшего противника, он за три-четыре месяца сидения в Джелалабаде смог предпринять лишь одну, да и то не очень значительную военную операцию.

В конце марта — начале апреля 1879 года Браун направил крупный отряд во главе с бригадным генералом Гоу для захвата селения Гандамак, находившегося в тридцати милях к западу на кабульской дороге. В упорном сражении с воинами племени дуррани Гоу, которого сопровождал Каваньяри, в конце концов 6 апреля добрался до Гандамака и закрепился в селении. Это был самый западный рубеж продвижения Пешаварской группы.

Политическое воздействие понадобилось и в Куррамской долине. 26 декабря в форту Куррам, куда была переведена штаб-квартира Куррамской группы войск, состоялся дурбар с участием вождей, ханов и старшин долины и соседних округов. Робертс объявил на нем, что власть эмира ликвидирована здесь навсегда: британское правительство аннексирует эти земли, а их население приобретает в качестве своего суверена императрицу Индии. Дурбар прошел при гробовом молчании приглашенных; они так и разошлись, не проронив ни единого слова…