Побег из армии Роммеля. Немецкий унтер-офицер в Африканском корпусе. 1941—1942
Шрифт:
По моим сведениям, для транспортировки в «Кирена-банк» денег, которые заработали здесь проститутки, обслужив несколько тысяч солдат, потребовался не один трехтонный грузовик. Там эти деньги делили между собой высокопоставленные тыловые начальники, жившие далеко не фронтовой жизнью, поднимая бокалы за победы своих гибнущих под вражеским огнем товарищей.
Когда забрезжил рассвет, я уже далеко углубился в пустыню. Мне было пора подумать о том, где провести день.
Я миновал невысокие горы Эль-Ахдар, и теперь меня окружала настоящая пустыня, где тянувшееся до самого горизонта пространство
В этом краю не было ни скал, ни сухих русел, ни единого тенистого места. Я понял, что останавливаться здесь бесполезно, поскольку днем я просто изжарюсь на солнце.
И хотя мой грузовик поднимал огромные тучи пыли, мне приходилось рисковать быть замеченным, но продолжать движение.
Часами я вглядывался в дрожащие волны жара, окаймлявшие горизонт. Я все ждал, не появится ли поблизости похожее пылевое облако, но был один на один с пустыней…
Около четырех часов пополудни, взобравшись на песчаный холм, я увидел перед собой старый пустынный форт Бир-Хакейм (Бир-Хаким).
В нескольких десятках километров отсюда находился аэродром у Эль-Адама. Я был сейчас недалеко от того места, откуда начал свой побег с Йозефом.
Я поднялся на песчаный холм, не подозревая, что Бир-Хакейм так близко, и понял, что рев мотора и огромные столбы пыли, поднимаемые моей машиной, могут быть там замечены.
Теперь было бесполезно приближаться украдкой, раз уж я полностью раскрыл себя.
Состояние глинобитных стен форта говорило о заброшенности. Медленно подъезжая к его коричневато-желтым укреплениям, похожим на укрепления средневекового замка, я не заметил в нем ни движения, ни каких-либо других признаков жизни.
Открытый проем входа, имевший когда-то массивные двойные деревянные двери, зловеще глядел на меня. Снаружи, у обвалившихся стен, торчали ржавые остовы автомашин.
На дороге, ведущей ко входу и его покрытой песком арке, не было следов машин со дня последней песчаной бури, которая засыпала песком все вокруг.
Нажав на педаль газа, отчего мотор взревел, я на большой скорости рванул к арке и, проехав под ней, ворвался на залитую солнцем площадь внутреннего двора крепости.
Остановив машину в центре, я взял автомат и огляделся, ожидая нападения.
Его не последовало. Тишина, усиленная давящей жарой, действовала на меня угнетающе. Я медленно осматривал помост, протянувшийся вдоль стены на полтора метра ниже осыпавшихся бойниц. Ни единого движения, только разруха и руины.
На одном конце площади находились бараки, в которых размещалось командование форта. Они были возведены впритык к стене и увенчаны бойницами, шедшими вдоль крыш этих строений. Темные проемы окон без рам и стекол, словно глаза мертвецов, смотрели на меня. Дверные проемы были похожи на мышеловки, ожидающие, чтобы кто-нибудь туда вошел. Везде царило полное запустение. Ни звука, ни шепота, ничего, что мог бы уловить мой напряженный слух.
На площади не было никаких свежих следов, там валялись только части разбитых орудий да выломанные спицы колеса старой итальянской полевой пушки, которые торчали
Место пугало своей тишиной, которая предвещала беду или что-то непредсказуемое.
Не сводя глаз с пустых проемов дверей и окон, я вылез из кабины с автоматом наперевес. Я подошел к бараку и заглянул внутрь одной из комнат. Перед моими глазами предстала пустота. Не было даже стула или стола. Пол был замусорен пустыми сигаретными пачками, тут и там валялись ржавые банки из-под тушенки.
Я переходил из комнаты в комнату, и, когда дошел до огромной столовой, мимо меня проскользнула большая ящерица и исчезла в дыре у основания прогнившей стены.
Глядя на это пугающее запустение, я понял, что Бир-Хакейм довольно давно заброшен. Тени от стен форта удлинились. Скоро закат. Благоразумнее переночевать здесь, а не в пустыне, решил я.
Я быстро вернулся к грузовику, запустил мотор и подъехал к стене рядом с аркой, направив машину наружу на случай, если придется срочно уезжать.
Остался час светлого времени, этого было достаточно, чтобы поужинать. Я взглянул на ступеньки, ведущие на помост к бойницам, располагавшийся на высоте семи метров надо мной. Перекинув ремень автомата через плечо, я стал взбираться вверх по лестнице. Дерево ступенек уже начало гнить.
Выглянув поверх толстой глинобитной стены, я увидел лежащую передо мной пустыню. Трудно было решить, что было более одиноким – этот форт или песчаное пространство, простиравшееся до горизонта.
За стенами форта тянулись старые ржавые проволочные заграждения, частично засыпанные песком. Тут и там останки автомашин ожидали своего полного разрушения. Среди редких колючих кустов, венчавших песчаные барханы, также ожидали своего погребения бочки из-под бензина и канистры.
От центрального входа вилась пока еще видимая цепочка следов моей машины, единственная печать на пустом пространстве. Солнце, теряя свой жар, висело над горизонтом, словно открытая топка. Скоро оно нырнет вниз. Где-то недалеко на востоке проходила граница Ливии и Египта, четкая линия, составленная из заграждений с колючей проволокой и протянувшаяся от Эс-Саллума до оазиса Эль-Джагбуб (Джарабуб). Я спустился со стены, развел небольшой огонь в консервной банке с пропитанным бензином песком и начал готовить еду из «консервированного ужаса» (тушенки), приправленного луком. Этот лук творил чудеса – он делал это месиво съедобным.
Кофе после ужина стал настоящим праздником, когда тени от стен форта удлинились и медленно перешли в ночь. Затем черное, сверкающее серебром небо и звезды, словно саваном, накрыли собой Бир-Хакейм. Я долго лежал на одеяле, положив голову на заднее колесо, и мысленно совершал поездку, которая предстоит мне завтра. Будет опять волнообразная пустыня, а потом заграждения из колючей проволоки. Если я пересеку их, Ливия останется позади, а вот останутся ли там мои несчастья, я сказать не мог.
Где-нибудь вдоль колючей проволоки найдется проем, в который я смогу проехать. Там было место под названием Форт-Маддалена, а дальше на юг – Бир-Шеферзен. В обоих местах могут быть разрывы в проволочных заграждениях. Тогда я буду в Египте. А как мне прожить там?