Побег из Бухенвальда
Шрифт:
— Религия это заблуждение, она умирает вместе со стариками. Это пережитки капитализма, выдумка эксплуататоров. Наука доказала, что Бога нет и верят в Него только забитые, неграмотные люди. В твои двадцать три года ты прошел Крым и Рим, сам знаешь, кому выгодна религия. Ты был первым помощником по политзанятиям и мы хотим восстановить тебя. На работу и в наряд посылать не будем, пусть твоя голова немного проветрится, что скажешь, товарищ капитан?
— Григория я понимаю, невозможно сразу от всего отказаться, для этого надо время. Мы были хорошими друзьями, теперь я прошу вас, дайте мне срок один месяц, пусть Зинченко
Клянусь своими погонами, что через месяц я его перевоспитаю, если же нет — сниму свои погоны.
Речь его была уверенная, а я так и не проронил ни слова. Мы ушли. Вскоре он сильно заболел и попал в госпиталь. Врачи признали у него открытый туберкулез легких и через месяц его уволили в запас.
Я не говорю, что Бог его наказал. Благодарю Бога и думаю, что для него это лучше, он поклялся своими погонами, что через месяц их снимет и ровно через месяц он их снял.
Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом. Думал капитан сгноить меня в тюрьме, но я благополучно вернулся домой, после всех испытаний остался христианином.
Думал, что спокойно буду жить, да где там…
Весна 1950 года. Прошло восемь лет скитаний и вот свобода. В армии прослужил пять лет. Дали мне сухой паек на три дня, деньги на дорогу и старую шинель — это вся моя зарплата за пять лет.
Дома, конечно, все изменилось. Оля вышла замуж.
Володя женился и заботу о младших взял на себя.
Тяжелые это были годы, после войны кругом разруха да еще и неурожай.
Остановился жить я в семье брата. Воспоминаниям не было конца и на мой вопрос, как живешь, братишка ответил:
— Хорошо, Ваня с Раей подросли, помогают.
— А хлеб для помощников есть?
— И хлеб есть, и молоко.
Так прожил нахлебником неделю. Потом услышал на кухне голос Паши, Володиной жены.
— Володя, сегодня последнюю муку использовала и картофель на исходе, что будем делать, ведь только апрель месяц и на сирот опять ничего не дали.
— Пойду просить у начальства в долг под новый урожай.
— Володя, ведь это не день и не два, четыре месяца надо прожить.
На завтрак Паша поставила лепешки с молоком. А я и говорю:
— Володя, ты говорил, что хлеб имеешь, а я слышал ваш разговор с Пашей на кухне.
— Тогда, когда ты спрашивал хлеб был, но уже прошла неделя.
— А деньги у тебя есть, чтоб купить муки?
— Какие деньги? В колхозе нам не платят, работаем весь год за трудодни. В прошлом году так заплатили, что до апреля месяца только хватило. Теперь вот буду просить в долг под новый урожай.
Стали мы обсуждать, как дальше жить.
— Жениться надо тебе, Гриша. Но ищи себе невесту побогаче, езжай в город. В нашей деревне одна беднота, да и мне полегче будет. Приданое разделим пополам сестричку я себе оставлю, ей двенадцать лет. А Ваню тебе, он уже взрослый, ему четырнадцать лет, в городе можно устроить на работу.
— Благодарю, Володя, добрая у тебя душа, осталось немного, найти жену, а приданое уже готово. Потерпи немного: семь лет ты их кормил, поил и одевал, пару месяцев пусть моя часть у тебя еще побудет.
Распрощались мы, и поехал я в город. Братишку Ваню, мое «приданое» оставил в селе, а с собой взял совсем немного: солдатскую рубашку, брюки и рваные ботинки — все, что было
«Все будет хорошо».
Я продолжал молиться. В первый же день нашел работу, устроился в общежитие и получил аванс в долг до получки. В субботу я постирал свою одежду и в воскресенье пошел на собрание к баптистам. Верующих было очень много, около двух тысяч. После служения вся молодежь пошла в парк. Ребят было очень мало. В основном молодежь состояла из сестер, ведь время было послевоенное. В парке устроили обед, каждый принес с собой продукты, только я был гостем. В тот день познакомился со многими. Я еще несколько раз сходил в собрание, а потом перестал. Одежда совсем порвалась и мне не в чем было пойти в собрание, но я не прекращал молиться и свою судьбу передал в руки Бога. Среди множества девчат легко ошибиться в выборе, а Бог знает всех.
Стал я молиться: «Не надо мне богатую жену, как советовал мне мой брат Володя. Пусть она будет бедная, но добрая душой, чтобы много горя уже перенесла, чтобы мое приданое любила». И сегодня я скажу: «Жена мне Богом дана».
Я не знаю, все ли молодые девушки просят у Бога себе мужа, друга жизни, но моя жена решала этот вопрос с Богом.
Жила она в очень большой и бедной семье. Отец у нее был служителем и хорошим христианином. Воспитывал детей в послушании Господу и родителям. Учил любить людей, никогда не носить зла в сердце, прощать людям их недостатки. Родители ее жили в деревне.
Работала она в Райпотребсоюзе калькулятором производства, а потом была переведена на должность заведующей Карточного бюро, так как продукты в то время распределялись по карточкам на каждого члена семьи.
Когда начались гонения на верующих, ее уволили с работы «по собственному желанию». В то же самое время уволили с работы отца и старшую сестру. Не найдя никакой работы в своем районе, с тремя рублями в кармане она приехала в Харьков в надежде найти себе работу. Тут ей удалось устроиться по специальности в столовой. Посещала собрание баптистов. Среди молодежи она отличалась молчаливым характером.
Конечно, ей, как и всем, хотелось иметь друга жизни, но смотря на жизнь своих подруг, которые вышли замуж за неверующих, она стала взывать к Богу. Не раз склоняясь на колени, просила в своих молитвах: «Господи, Ты видишь мои истекающие силы, прошу пошли мне друга жизни. Друга жизни, конечно, верующего. Но если суждено мне быть одной, то помоги остаться верной Тебе до конца».
И вот однажды приснился ей сон. Ясный солнечный день. Она стоит на огромной лестнице, посреди которой водопадом течет вода, а по сторонам ходят люди. Кто-то сказал ей: «Вот твой муж». Она оглянулась и увидела, что идет к ней молодой человек. Высокий, красивый, волосы черные. Одет был в военную гимнастерку.
Проснулась, сон как сон и она про него быстро забыла.
Я сменил военную форму на гражданскую, заимел много друзей, но искал подругу. Однажды, после вечернего собрания я возвращался трамваем домой в общежитие. Было поздно. Вижу, девчонка смотрит на меня и я стал рассматривать ее. Раньше никогда не видел.
Один ее взгляд меня пленил и я подумал:
«Вот если б ты была христианкой, да, такая за меня и не пойдет». Но все-таки не устоял и решил познакомиться.
— Откуда едешь?