Побег на Альфу Центавра (сборник)
Шрифт:
– А эта идея с плитой? С тобой на самом деле произошло нечто подобное?
– Да. Я действительно придумала это при схожих обстоятельствах.
– Николь, ты и вправду хочешь иметь собственное дело, заниматься частным сыском? А ты знаешь, что для этого нужна лицензия?
– Черт возьми, Макс, это очень интересная тема, но давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз!
Я знала, что Максимилиан недружен с чертом, и его упоминание действовало безотказно как английская соль.
– Очень хороший рассказ, – скороговоркой выпалил Макс, почувствовав, что
– Сделай одолжение!
– У меня впечатление, что чего-то не хватает в конце. Он как бы не закончен.
– Почему? Совершено преступление. Преступник разоблачен и арестован. Что еще надо?
– Не знаю, ты же у нас писатель. А у меня впечатление читателя.
– Хммм. Я подумаю, может, вставлю в конце еще пару предложений. Но я слышала, что сейчас в моде открытый конец, то есть, понимай, как хочешь.
– И все-таки, Николь, подумай, – не отставал Макс.
– Хорошо. Я закончу так: «В ладони полицейского зашебуршилась белая крыса с ярко-розовыми глазками».
Макса как ветром сдуло со стула. Он принялся метаться по номеру.
– Что случилось, Макс? Ты боишься крыс?
– Я с тобой говорю серьезно, а ты...
– Ну Макс... Я всего лишь процитировала последнюю фразу рассказа «Долгий путь домой». – Я взяла в руки сборник рассказов Брэдбери, прихваченный в путешествие благодаря своему карманному формату. – Вот, полюбуйся! – Я раскрыла книжку в нужном месте и протянула Максу. Он осторожно взял ее в руки. Она не превратилась в белую крысу с ярко-розовыми глазками.
Макс заглянул в книгу и, успокоенный классиком, плюхнулся на стул.
– Ладно, оставь как есть, – смилостивился мой жених. – Из двух зол выбирают меньшее. Пойдем дальше. У тебя там перепутаны лица.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не очень понял, от чьего лица ведется повествование. От автора или от Никольсена? Ты вроде как пишешь от первого лица, а потом вдруг говоришь, что кабинет Никольсена на самом деле твой.
– Ну да, я просто хотела таким способом сообщить читателю, что Никольсен – это я.
– Но это запутывает.
– Макс, это же не постановление суда, а художественный текст...
– Это не освобождает тебя...
– От ответственности! – успела вставить я.
– От соблюдения определенных законов повествования, – невозмутимо завершил фразу привыкший к помехам и шуму в зале Макс.
Я снова взяла в руки книжку, порылась в ней немного и ткнула пальцем. Но Макс поверил мне на слово.
– Quod licet Jovi non licet bovi...
– Твой довод принят, Макс, я подумаю. Что-нибудь еще?
Макс достал из кармана расческу и принялся водить ею по краю стола. Пытка какофонией.
– Прекрати, Макс!
Он как ни в чем не бывало спрятал расческу в карман, и я сразу подобрела.
– Расследование у тебя какое-то банальное...
Теперь пришла моя очередь вскочить, но я вовремя спохватилась.
– Другим оно и не может быть, Макс. Есть определенный набор действий, которые сыщик должен произвести. Иногда ему хватает нескольких из них,
Макс плеснул пепси в мой стакан и примирительно сказал:
– Да, преступление у тебя и впрямь оригинальное.
– Сама придумала!
– А что там лошадь делает?
– Какая лошадь?
– Ну, конь.
– Пасется. А что?
– Откуда конь в городе?
– Ну, Макс... Бедный квартал, окраина города, пустыри, куры, козы... Почему не быть и коню? Ты уже придираешься.
Я сдержала слово и обдумала замечания Макса, но решила оставить все как есть – пусть поработает редактор. Правда, кое-какие мелочи я исправила. Так на смену опилкам пришли щепки, а защелка шпингалета превратилась в шпингалет. В этом я с удовольствием уступила Максу.
Попрощаться с Парижем не удалось: весь день лил сильный дождь, не позволив нам высунуть нос на улицу. Казалось, Париж оплакивает наш отъезд, и мы пообещали, что расстанемся не надолго.
На следующий день выглянуло солнце, и мы с удовольствием любовались утренним городом сквозь боковые окна такси, уносящего нас в аэропорт.
Мне досталось место возле иллюминатора, и я смогла с высоты птичьего полета бросить прощальный взгляд на Париж. Вот тогда-то в моей голове и зазвучал саксофон, и из самых глубин детства вырвался на свободу баритон Мэтью Паркера: «Все начинается в Париже...».
Что начинается?
Что за вопрос? Конечно, начинается новая жизнь, ведь я согласилась выйти за Макса! Но, как выяснилось далее, блистательный Мэтью Паркер имел в виду кое-что иное. Но не будем забегать вперед!
Генри выглядел хорошо отдохнувшим и даже загоревшим. Я хотела сделать ему комплимент, но в последний момент решила, что это окажется бестактным с моей стороны – ведь он не может ответить мне тем же!
Нас ждало радостное известие: одна весьма серьезная фирма остановила свой выбор на нас. Осталось согласовать детали, подписать договор и крупный проект обеспечит нас работой на пару лет. Более того, Генри придется расширить штат, приняв на работу двух-трех программистов и, конечно же, давно вожделенную мною секретаршу. Мы, наконец, сможем с уверенностью смотреть в будущее!
Я красочно описала Генри свою поездку в Париж. Он поздравил меня с помолвкой, заявив, что давно ожидал этого сообщения! Мне не захотелось вдаваться в подробности сделанного мне предложения и, чтобы отвлечь Генри, я похвасталась написанным рассказом.
– Так почитайте же, все равно после отпуска ничем не хочется заниматься. – От нетерпения Генри замотал головой.
– Но вы должны дать мне слово, что не обидитесь.
– Что? Я уже обиделся! С каких это пор вы делаете мне подобные предупреждения?