Побратимы(Партизанская быль)
Шрифт:
За околицей бухает пушка, и невдалеке сухо звенит взрыв. Еще две или три пушки дают залп, село уже трясется от взрывов. А за Соловьевской балкой ввысь взлетают ракеты; белая, зеленая, еще белая… Там, на дорогах, что тянутся к Ой-Яулу из Мазанки, из Петрово и Барабановки, видно, тоже противник; он сигналит танкистам, чтоб те не ударили по своим.
Догадаться нетрудно: партизаны опоздали с упреждающим ударом. То ли немецкие генералы поторопились, то ли лес подвела партизанская разведка. Бригаде ничего не остается, как спешить к рубежам обороны, чтобы успеть туда раньше врага.
— Пропал,
С минуту он раздумывает, а затем решительно обращается к партизанам:
— Дадим бой под лесом. Верно, Евгений Петрович? — спрашивает он комиссара.
— Думаю, что верно, — соглашается тот.
— Тогда слушайте! — властно командует комбриг. — Яков Сакович! Остаешься тут, под Толбашем. Скуешь танки. А вы, Сорока, Белко, Ваднев и Мозгов, силами своих отрядов при поддержке пушек и «катюш» встретите карателей на Ой-Яуле. Я с бригадным штабом буду при восемнадцатом отряде. Пункт связи — южная поляна Ой- Яула. Ясно? По местам!
Командиры во главе с Федоренко расположились на высотке, густо поросшей дубняком. Отсюда видно, как подтягивается противник. У лесной опушки, где дороги сбегаются в одну, сходятся его колонны — из Мазанки, из Петрова, из Барабановки. Они становятся голова к голове, образуя клин. Острие клина нацеливается в лес, к урочищу Ой- Яул. Остальная часть колонны подпирает авангард.
Что делать? Как задержать эту массу войск? Проходят минуты, и уже вырисовываются детали плана боя.
— Мы с твоим, Ваднев, отрядом станем на дороге. Примем лобовой удар. Понимаешь?
— Соображаю, Федор Иванович. Станем скалой.
— Никакой скалы тут не получится. Здесь не о что опереться. Придется пружинить. Бить и пружинить. Станем тремя уступами. А четвертым заслоном будут пушки и «катюши». Получится вот так…
Рассвело. И теперь ясно виден неприятельский клин. Он уже на опушке. Его авангард втискивается в узкий коридор леса.
С автоматами наизготовку горные стрелки пересекают поляну. Подступают к новой лесной стенке. И тут тишина леса раскалывается:
— «Огонь!», «Огонь!» — раздаются команды. Передние стрелки падают. Стонут раненые. Но клин продолжает двигаться, пробивая себе дорогу свинцом.
А лес не сдается. Партизан не видно, но огонь их меткий. Колонна теряет все больше стрелков. Тогда они бросаются бежать и с яростным криком врываются в лес. Выскакивают на вторую поляну. На передних энергично напирают задние. Вот уже поляна полна вражеских солдат.
Партизаны встречают врага шквальным огнем, но фашисты, подхлестываемые окриками командиров, осатанело лезут вперед. По трупам… С дикими криками… Вот они уже на новом участке леса. Прорыв! В него устремляется ревущая масса фашистов.
Но взлетает зеленая ракета, и почти одновременно с нею неистовый грохот потрясает округу — это бьют артиллерийские орудия. В воздухе свистят снаряды, завывают мины «катюш».
Снова строчат автоматы, ревут пулеметные очереди, бухают взрывы гранат — это вступил в действие третий уступ партизанского
Пуще огня гитлеровцы боятся оказаться в «котле». Их наступление ослабевает. Пользуясь этим, Федоренко и Ваднев поднимают 18-й отряд в контратаку. Охваченные паникой, каратели бросаются бежать.
Обратный путь партизан лежит через поляны того же Ой-Яула. Лес усеян трупами фашистов. Семьдесят пришельцев нашли здесь свой бесславный конец. Там и тут валяются немецкие пулеметы, автоматы, рюкзаки, шинели. И будто для того, чтобы увидеть дело рук своих, из-под трупов вылезают живые гитлеровцы — один… другой… шестой… Спасая свои шкуры, они прикрывались телами мертвых соотечественников.
Партизаны осматривают поляну, подбирают своих, берут пленных, собирают документы, оружие, снаряжение.
Но что это? Чуть западнее дороги, по которой предстоит идти, где-то в районе высоты «723», слышится сильная перестрелка. Это отряд Саковича еще бьется с танками. Цепляясь за складки местности, он сдерживает бронированный натиск врага. Нелегко, видать, ребятам Саковича. Федоренко подзывает Мозгова.
— Вот что, Семен Ильич. Обложи танкистов с обеих сторон, да ударь гранатами дружненько. Гляди, и не выдержат. Отступят…
Не сходя с места, отряд Мозгова делится надвое. Одну половину уводит Мозгов, другую — Толя Смирнов, низкорослый, сухопарый паренек, возглавляющий отрядный штаб. В свои девятнадцать лет он уже заслужил высокое звание «старого» партизана.
Бригада провожает их сочувственными взглядами. Еще бы: из боя — и снова в бой.
Тянутся минуты ожидания. Бригада стоит наготове, в предбоевом напряжении. Облегчение приходит, лишь когда высота «723» оглашается новым огневым Ударом.
Бой длится долго: то утихает, то вновь разъяряется. Танки, как затравленные волки, рыщут во все стороны, бьют по отряду Саковича, перенося огонь на Тернаирскую и Соловьевскую балки. На помощь танкам приходят горные стрелки. Положение партизан осложняется. Не пора ли двинуть в бой всю бригаду? Но выдержка не изменяет бригадному командиру, он бережет силы, ведь впереди еще много ратных дел.
Кончилось сражение по-федоренковски: партизанской победой. Сперва под ударами с трех сторон, сдала пехота врага, потом наступательный пыл иссяк и у танкистов. Все реже отстреливаясь, они уползают в Тернаир. Туда же отходит и пехота.
Отряды партизан строятся в общую бригадную колонну. Впереди отряд Николая Сороки и Василия Буряка. С ним — словаки… Тут и комбриг Федоренко, и бригадный комиссар Степанов со всем своим штабом.
— А ну, запевай! — кричит сиплым сорванным в бою голосом отрядный комиссар Василий Буряк. И, не дожидаясь запевалы, начинает любимую песню Федоренко: