Поцелованная богом
Шрифт:
* Ручной пулемет Дегтярева
26
Путь от Каира до Хургады занял пять с половиной часов. Если бы я ехал один, то, возможно, добрался бы быстрее, но автобусы тащились, как черепахи. Раз двадцать я порывался бросить эту компанию и уехать, но сдерживал себя. Сейчас лишнее внимание было ни к чему.
В пустыне темнеет рано и очень быстро. Вот пару минут назад был день, и вдруг — бац! Началась ночь. Мы приехали на автовокзал Хургады, довольно забавное место. Туристы тут встречались
Я поблагодарил полицейских и с чистой совестью уехал. Пару часов мне нужно было передохнуть.
Маленькая забегаловка, где даже не знали, как выглядят европейцы, порадовала шаурмой и крепким кофе. На короткий миг захотелось расслабиться, но мысль о том, что связи с Лисой до сих пор нет, заставила собраться, расплатиться и отправиться в путь.
Я гнал свой Mitsubishi, выжимая из машины все, что можно, учитывая сложность дороги. Навигатор работал исправно, тихо рычал мотор, я смотрел на дорогу, а мысли крутились, крутились, крутились. О Лисе старался не думать. Потому что, если думать, то сердце начинало биться где-то в горле и руки холодели. А мне нельзя расслабляться. Потом, когда я привезу ее в Москву, напьюсь и порву пару боксерских груш. Но это будет потом, сейчас нельзя.
Африканец поможет. Не может не помочь. И дело даже не в том, что он обязан мне жизнью своего сына. Мы дружили с ним много лет. И много лет прикрывали спины друг друга…
Четыре года назад Африканец с молодой женой и маленьким сыном тоже жили в Африке. А я прилетел в Африку в командировку. Задание было успешно выполнено, я ждал попутного борта, чтобы вернуться домой.
Очередной переворот, два клана бились за власть не на жизнь, а на смерть. Африканец был в столице, когда узнал, что на деревню, около которой стоял его дом, напали. Он был далеко, я ближе. Пашка позвонил мне с просьбой о помощи. Я рванул в деревню за его семьей. Два часа безумной гонки по пересеченной местности. Я не успел.
Ворота нараспашку, слуги разбежались. На крыльце лежала нянька с пробитой головой. Вошел в дом, уже догадываясь, что увижу.
Имани лежала на пороге детской со вспоротым животом. Когда подошел, она была еще жива.
Увидела меня, открыла рот, что бы что-то сказать.
— Молчи! — склонился над ней. — Я отвезу тебя в госпиталь.
Она отрицательно качнула головой.
— Они забрали Ивана, — прошептала чуть слышно.
Кровавая пена выступила на ее губах.
— Я отвезу тебя в госпиталь, — повторил я.
— Спаси, — Имани схватила меня за руку, — Ивана.
— Я не брошу тебя. Скоро здесь будет Павел.
— Спаси Ивана, — булькнула горлом и потеряла сознание.
У меня был выбор: я мог остаться с ней и дождаться Африканца. Но чем я мог помочь умирающей Имани? До госпиталя далеко, я ее не довезу. С таким ранением ее даже двигать нельзя. Судя по количеству крови вокруг, Имани доживала последние минуты. Оставшись с ней, я потеряю драгоценное время и не смогу найти Ваньку.
Набрал
— Рок! — заорал тот в трубку.
— Они забрали Ваньку, — ответил быстро. — Я еду следом.
— А Имани? Что с ней?
Я не смог ему ответить, просто нажал отбой. Посмотрел на женщину, она так и не пришла в сознание. Поискал глазами, чем бы ее накрыть, но так и не нашел. Погладил по пышным волосам, наклонился и прошептал, словно она могла меня слышать:
— Я верну Ваньку, клянусь.
Вышел из дома. Нянька успела прийти в себя и, зажимая рану на голове рукой, тихо плакала.
— Куда они поехали, знаешь? — спросил без особой надежды.
Она подняла на меня заплаканные глаза и махнула рукой, показывая направление.
— Давно уехали?
Нянька не ответила.
— Давно уехали? — повторил вопрос.
Бесполезно, женщина была в шоке. Сел в машину и поехал в деревню. Не может быть, чтобы там ничего не слышали о том, что произошло в доме Африканца.
Спустя полчаса я уже знал, кто увез Ваньку. Дело было за малым: догнать похитителей.
Мне понадобились сутки, чтобы найти сына Африканца и его похитителей. Когда я покидал дом, где держали Ивана, с ребенком на руках, за моей спиной оставалось пятнадцать трупов.
Я привез маленького мальчика в дом его отца и передал с рук на руки Африканцу.
Он принял малыша.
— Ты оставил ее одну, — сказал хрипло.
— Я ничем не мог ей помочь.
— Ты оставил ее умирать одну, — повторил упрямо.
— Я поехал за ребенком, — стал раздражаться я.
— Ты спас моего сына, — глухо сказал Африканец, не глядя на меня.
— Да, — кивнул. — Я не мог ничем помочь Имани, поэтому уехал. Нельзя было терять времени.
— Она умерла, — Африканец так сильно сжал малыша, что тот недовольно заплакал.
— Аккуратнее, — сказал машинально.
— Она умерла одна. Ты бросил ее умирать, — он не слушал меня. — Я обязан тебе жизнью своего сына, поэтому сейчас ты уйдешь. Но если мы увидимся снова, я убью тебя.
Тогда я не понимал, что Пашка чувствовал в этот момент. Не понимал и не хотел понимать, поэтому разозлился.
— Да пошел ты! — развернулся и ушел.
Уже прилетев в Москву, узнал, что переворот был безжалостно подавлен правительственными войсками, а верхушка заговорщиков в буквальном смысле вырезана. Африканец признавал право кровной мести.
Четыре года мы не виделись. А сейчас я ехал к нему в полной уверенности, что он не откажет мне в помощи.
В Марса-эль-Алам выяснил, что вдоль побережья доехать по условно хорошей дороге я смогу только до границы, далее начинается бездорожье. Возможно, быстрее будет свернуть в сторону долины Нила, доехать до Асуана и воспользоваться паромом. В голову пришла мысль посоветоваться с Пашкой.
— Ты уже приехал, что ли? — удивился он, услышав мой голос.
— Я в Марса-эль-Алам, — отрапортовал. — Я точно проеду через Халиб? Может лучше на пароме?