Поцеловать первого встречного
Шрифт:
Кудряшка у нас в компании только одна.
— Потому что хоббит, — таинственно изрекает Егор и более в подробности не вдаётся.
— Офигеть объяснил, — кривится Софа.
— В том и суть. Головоломка для ленивых.
— Ха, не. Я пас, мне лень думать.
— Не, у меня, конечно, есть предположение, что хоббиты и эльфы связаны одной вселенной, но логики я тоже не улавливаю, — вклинивается Агата.
Руднев театрально разводит руками. Из-за комплекции и многочисленных занятий по хоряге выглядит, будто спрут щупальца выпустил. У чувака словно нет костей, настолько развита пластика.
— Кто первый угадает,
— Тогда оставим тебя на десерт. Кто у нас далее по списку? — Тим уже сосредоточено высматривает новую жертву. — Так, с близняхами и так всё ясно. С Пулей тоже… Хм, София! Карты на стол. Каминских — это же псевдоним? Ты как-то обмолвилась, что фамилия ненастоящая.
— Я не говорила — ненастоящая. Я говорила — новая, — поправляют его. — Это фамилия деда по материнской линии. Я её себе взяла как первый паспорт получила.
— А родительская куда? Не прижилась?
— Да пошла она. Много чести будет.
— О. Сложные отношения в семье?
— Что ты, — отмахивает та. — У нас всё на мази. Их не существует для меня, меня не существует для них — идеал.
— Как-то жёстко, не?
— А не жёстко лупить своего ребенка по малейшему поводу, заставлять стоять на горохе и вместо сказок библию на репите[2] талдычить?
— Ого-о-о… Они у тебя чё… того?
— Ещё какого — того. Долбанутые фанатики с разжиженным мозгом, — за столиком воцаряется гробовая тишина, в которой Каминских оказывается в эпицентре внимания. — Чё, подробности надо? — можно не отвечать, и так всё понятно. — Блин, ну ок. Садитесь в кружок, детки. Тётя Соня расскажет увлекательную историю. Короче, жила-была семейная пара. Нормальная. Жила в достатке, проблем не знала. Только детей завести не могла. Они уж и так, и эдак, и по каким только врачам не ходили — бесплодие и баста. Когда медицина не помогла, пошёл через за шарлатанами. Знахари там всякие, ведуны. На одного нарвались так, что крючок под рёбра самые засадился, не вырвать. Зомбировали наших героев знатно, и утащили в своё "братство" со словами: делайте как скажу — будет вам счастье. Я подробностей не знаю, меня ж тогда не было, но засосало их жёстко. Все ценные предметы из дома были вынесены и отданы “гуру”. Типа, откажись от земных благ и сойдёт на тебя божья благодать. Как бы, обещание он сдержал, снизошла. Только, если по чесноку, я почти уверена, что папаша мой мне не совсем папаша. Там у этого братства ещё делиться положено. Не разберёшь, кто мамашу в конечном итоге обрюхатил.
Молча закуриваю сигарету. Какое-то время смотрю на Софу и протягиваю пачку ей. Видно, что лишним не будет.
— Так. Стоп, — озадаченно чешет репу Эльф. — То есть они вляпались в секту, потому что ребенка хотели… Которого потом били?
Софа пожимает сгоревшими плечами, чиркая зажигалкой и делая затяг.
— "Хорошая дочь — покорная дочь", "только через боль можно заслужить прощение", "святой дух — это хлеб с водой" и прочая бредятина из той же оперы. Там "гуру" всеми заправлял. Что скажет, то его верные собачки и делали.
— Кошмар, — Демидова в шоке. Да и не она одна. — Как ты в этом выжила?
— А никак. Деда спас. Приехал и забрал со скандалом. Грозил всю их фанатичную свору ментам сдать, если будут возбухать. Так что пронесло, выросла вменяемой. Вроде бы. Ну если только чутка “того”, но это не считается. По крайней мере
— Ты сама вернулась домой? Зачем?
Знаю ответ раньше, чем он озвучивается.
— Дед помер, — не спрашиваю, утверждаю.
— Угу, — выпуская в вечернее звёздное небо облако дыма, кивает Софа. — Его похоронить не успели как набежали родственнички, квартиру делить. А завещание он не успел составить, не ожидал, что так быстро ноги двинет. Мне шестнадцать, экзамены на носу, работать не пойдешь, да и не везде возьмут — куда рыпаться? Пришлось в родные пенаты чапать. Чтоб хоть какая-то крыша над головой была. Цирк, конечно, тот ещё. Что ни день, фрик-шоу. Я туда только ночевать приходила, но всё равно периодически просыпалась от того, что меня святой водой орошают и молитву на очищение бубнят.
— Трындец.
— Да не, весело было. Иногда подыгрывала им: шипела, типа дьявол из меня выходит. Они довольные уходили и на какое-то время успокаивались. Потом, правда, возвращались, по новой начинали, видя, что доча к их зомбиленду не торопится присоединяться. Вишенка на торте была, когда я как-то притопываю после полуночи, а они меня вместе с “гуру” ждут. Начинают вещать про то, что молодой девушке нужен надёжный спутник и у них есть отличный кандидат на мою руку, сердце, селезёнку и почку. И я такая: а, ну всё понятно. То-то мамаша активизировалась накануне: про личную жизнь вынюхивала. Дескать, есть ли мальчик, были ли отношения, не успела ли я ступить на кривую дорожку похоти и разврата. Иронично, да? Чья бы корова мяукала.
— И что ты?
— Сработала на опережение: девственность быстренько похерила с левым парнем из параллели, набила татухи, пирсингов наколола, волосы покрасила, и вся такая красивая заявилась к жениху на помолвку. Бежала эта глиста затюканная от меня как от чумы. Потом долго ещё орал, что я испорченная и мне место в аду.
Смешно. Нет, правда, троллинг[3] высшего уровня. Набитые строчки из библии обретают новые краски. Это ж чистой воды святотатс… Стоп.
— Татухи? — заинтересованно переспрашиваю. — Не одна?
Софа вскидывает два пальца.
Вот так-так. Крайне любопытно. У меня сегодня достаточно было возможности лицезреть её в купальнике и могу с уверенностью заявить: второй татуировкой нигде не светило. С чего назревает закономерный вопрос…
Разговор к тому моменту меняет ориентир, переключаясь на абстрактное обмусоливание “всего из ничего”. Так мы сидим ещё какое-то время, пока не начинается флешмоб зевоты. Первой сдаёт позиции Паулина, успевая задремать и дальше становится очевидно, что пора расходиться по номерам. Но я-то ещё не всё выяснил.
Улучаю подходящий момент в лифте, тормозя за Софой.
— Тема второй татуировки не раскрыта. У меня лишь один вопрос: где? — шепчу ей на ухо, чтобы не слышали остальные. Воображение рисует совсем не то, что надо и пока его окончательно не унесло, необходимо внести хоть какую-то ясность.
С этого ракурса вижу лишь часть её лица и дрогнувший в усмешке уголок губ.
— А это ты узнаешь, только если разденешь меня полностью.
Спекулировать на моём любопытстве? Отчаянная женщина.