Поцелуй ангела

Мэй Сандра

– А когда у вас свадьба? Просто премия такое дело – чем раньше, тем…

– Не остри. Когда мы с Дикки поженимся, всему этому свинарнику придет конец. Мы уедем из Миддл-Маунтин. Мальчишка отправится в частную школу или в военное училище – там ему самое место, Мэри пристроим в колледж, а близнецам я найму нормальную няню, с образованием и дипломом. Я тебе это все рассказываю потому, что девица ты неглупая, должна понимать – есть предложения, от которых не отказываются. Это я и о Дикки, и о тебе. Свободна.

– Спасибо, барыня. Разрешите идти?

– Вали.

Джессика

повернулась и вылетела за дверь.

Прогулка на Поляну Лепреконов вышла изумительная. Во-первых, они очень быстро дошли – близнецы еле поспевали за своей разъяренной няней. Во-вторых, их ждала поистине эпическая сага о самых злобных героях английского фольклора…

– Сегодня пришла пора рассказать вам о Деве Плача – Беанн Ши, или баньши.

– О-го-го! Сью, я не боюся!

– Я тоже! Только, Джесси, ты дай руку.

– Не бойся! Больше всего на свете баньши боится горячих рук и смелого сердца.

Приходит зима, замерзает вода в лужах, падает на землю белый снег. Засыпают деревья в лесу – умерли на них листочки и цветы, осыпались на землю плоды и ягоды. Пришла зимняя мгла – время смерти и льда.

В эту пору по ночам вылетает из своих потайных нор Беанн Ши – Дева Плача и Смерти. Черные у нее волосы, черные как ночь. Белое у нее лицо, белое как снег. Красные у нее губы, красные как кровь. Летит Дева Плача над холодной землей и слушает – где горе, где беда? Как почувствует, что в доме поселилась печаль да болезнь, – прилетит, сядет на крышу, сложит свои ледяные крылья и начнет выть. Если услыхал плач баньши – жди беды и смерти…

– Ой, Джесс, я немножечко опасаюся…

– Слушай дальше, маленький воин Сэм. Баньши питается нашими страхами и тоской. Чем больше слез и ужаса – тем шире ее ледяные крылья, тем пронзительнее вой. Этим воем она отбивает у человека охоту сражаться за свой дом, за свою жизнь, за то, чтобы солнце взошло поутру… Знает баньши – если испугает она всех людей на земле, и затворят они ставни, и спрячутся в своих домах… Не взойдет солнце! Настанет на земле вечная ночь. Ледяной дождь падет на леса, снегом засыплет дома, реки никогда больше не побегут голубой водой – и все живое погибнет.

– Джесс! А как ее победить, эту девку-то?!

– Просто, Сью. Надо перестать бояться. Надо петь веселые песни, пожарче топить камин и смеяться – даже когда совсем плохо и беда стоит у порога. Надо верить и ждать – и тогда на рассвете прилетит королек – птичка с алой, как кровь, грудью. Только ее пения боится баньши. Только детского смеха боится да веселого огня в очаге. От всего этого нападает на баньши тоска, и она превращается в клочок тумана, повисает на голых ветвях и висит, наводя тоску на заблудившихся путников…

– Ух, здорово! Сью, я вообще не боюся баньши! Я ее прогоню – зажгу факел и прогоню!!!

– И я не боюся! Я буду хохотать громко-громко – и она улетит! Растает как облачко!!!

Маленькие язычники заскакали с громким улюлюканьем по поляне, а Джессика украдкой зачерпнула снега, вытерла им пылающие щеки и от всего сердца пожелала баньши по имени Алиса улететь как можно дальше…

Уилли

и Мэри восприняли приезд тетки на удивление спокойно. Уилли – в последнее время вообще очень изменившийся и повзрослевший – вполне терпеливо выслушал слова Алисы насчет того, что ему следует постоянно думать о том, какую тень бросает его поведение на фамилию Холторп. Мэри невозмутимо и бесстрастно приняла в подарок фотоальбом – и почти тут же засунула его на полку в библиотеке, не выказав при этом ни злорадства, ни раздражения. Похоже было, что присутствие Алисы ее действительно не волнует…

Впрочем, ребят можно было понять. Перед Рождеством они усиленно занимались в школе, готовились к бесконечным коллоквиумам, писали доклады и проекты – Джессика гордилась собой, потому что в половине работ ухитрилась оказать Мэри и Уилли посильную и весомую помощь.

Однако обстановка в доме оставалась напряженной. Наедине с Джессикой и близнецами – Дик, выполняя свое обещание, пропадал на ферме, готовя ее к Рождеству, – Алиса вела себя надменно и заносчиво.

День ее складывался следующим образом: в десять утра Алиса вставала и посвящала примерно час пилатесу и водным процедурам. Дров и угля на нагрев воды для этих самых процедур уходило немерено…

Потом Алиса завтракала – Джессика понятия не имела, чем в точности, но яиц в холодильнике становилось все меньше, а апельсины и грейпфруты они с близнецами таскали из магазина килограммами.

Затем Алиса тщательно наводила красоту и отправлялась на прогулку. Белоснежная шубка оказалась не единственной в ее арсенале, и Алиса пленяла воображение женской части населения разнообразными модными прикидами.

Примерно в три часа дня Алиса плавно перемещалась в закусочную Боуменов, которую миссис Боумен с простительным провинциальным апломбом именовала рестораном. Отобедав, Алиса вновь отправлялась на прогулку по деревне, в пять пила у Боуменов чай, в шесть возвращалась домой – и отравляла семье Холторп остаток дня.

На взгляд Джессики, такое времяпрепровождение могло бы вывести из себя даже бегемота, но Алиса выглядела спокойной и вполне довольной собой.

Впрочем, каждый день вносил свои коррективы.

Первым из-под зоркого ока Алисы начал ускользать Дик Холторп. Пару раз он не явился домой ночевать, после чего объяснил, что на ферме ужасно много работы. Алиса брезгливо наморщила нос и отказалась выяснять подробности, зато Джессика пристала к Дику буквально с ножом – дело было вечером, она нарезала хлеб для тостов близнецам, – и мятежный граф признался, что попросту сбежал.

– Джесс, я все понимаю, но там так хорошо и тихо, а здесь форменный сумасшедший дом… Я точно знаю, что ребят она не донимает, а ты…

– А на меня тебе наплевать, я поняла, спасибо.

– Ну не ври, злюка. Она наверняка с тобой не общается.

– Она меня игнорирует – это разные вещи, Дик. Впрочем… фиг с ней. Послушай… мне страшно неловко, но… можно тебя попросить выдать хотя бы часть жалованья – или сейчас это сложно?

– Конечно, можно! Зачем ты спрашиваешь?

– Просто я хотела кое-что заказать…