Поцелуй, чтобы вспомнить
Шрифт:
Лотти через силу улыбнулась.
— Нет, боюсь, это не оладушки. Куки ушла на рынок, и я решила испробовать свои силы в выпекании свадебного пирога.
Николас принял поднос, который она ему протянула, и с сомнением оглядел кривобокий пирог.
— Знаешь, возможно, для нас все же было бы безопаснее, если бы ты вернулась к сочинению стихов.
— На этот раз, м-р Рэдклиф, вы можете оказаться правы, — ответила Лотти, и улыбка исчезла с ее лица.
Она оставила его наедине со своим подношением, но на миг обернувшись, увидела, что кошечка
Лотти сидела на кухне с Джорджем столько, сколько смогла выдерживать неопределенность, а затем медленно пошла обратно в гостиную. Перед тем, как заглянуть внутрь, она на мгновение закрыла глаза, пытаясь подготовиться к тому, что могла сейчас увидеть.
Николас все так же сидел в кресле, подпирая рукой щеку и переворачивая страницы атласа. Лотти поискала на его лице хоть какие-нибудь признаки нездоровья. Его глаза были ясными и осмысленными, а кожа нисколько не потеряла своего золотистого оттенка.
Наверное, он еще не пробовал пирога, подумала Лотти, озадаченная крепостью его организма. Но потом она заметила на полу около его кресла пустой поднос.
И маленькое пушистое тельце, растянувшееся перед очагом.
Лотти прижала руку по рту, но слишком поздно, чтобы заглушить собственный крик.
Николас вскинул голову. Когда в ее глазах появились слезы, он отбросил книгу и поднялся на ноги.
— Лотти, в чем дело? Что не так, черт возьми?
Дрожащей рукой она показала ему за спину.
— Кошка. Вы не давали пирог кошке, нет?
— Нет, — послышался тихий голос с диванчика у окна. — Он дал его мне.
Проснувшаяся кошечка подняла голову, когда Лаура встала со своего места на диване, дрожа, как ива на ветру. С ее лица исчезли все краски, на нем сильно выделялись веснушки. Николас в три прыжка пересек комнату, успев подхватить ее до того, как она потеряла сознание.
Глава 12
У нее очень добрый характер, но она во многом мечтательница…
Когда вскоре вернулась с рынка Куки, она застала поместье в полном хаосе. Лотти душераздирающе рыдала, скорчившись на лестнице, а на втором этаже слышались мужские голоса на повышенных тонах.
— Что за дьявол? — пробормотала Куки, опуская на пол корзину с покупками. Движением плеч она сбросила мокрую пелерину и распустила завязки своей шляпки. — В чем дело, малышка? Почему все так кричат?
Лотти отняла от сгиба руки лицо, все залитое слезами.
— Я не хотела этого, клянусь, я не хотела! Это он виноват! Я только пыталась защитить ее от него! — снова зарыдав, она промчалась мимо Куки, толкнула входную дверь и вылетела из дома на залитый дождем двор.
Донельзя встревоженная Куки ухватилась за перила и стала подниматься на второй этаж, двигаясь в темпе, который не использовала уже более двадцати лет.
Там она нашла Николаса и Джорджа, стоящих около распахнутой двери, ведущей
— Ты должен сказать мне правду, — кричал он. — Что Лотти положила в этот пирог? Я знаю, что ты пытаешься защитить свою младшую сестренку, но если ты не скажешь, Лаура может умереть!
Джордж покачал головой. Несмотря на то, что его губы дрожали, он кричал на Николаса с не меньшей силой.
— Лотти никогда не сделала бы ничего, что может нанести Лауре вред! Я не знаю то, о чем вы говорите!
А потом Куки увидела свою молодую хозяйку, которая лежала на кровати за их спинами, бледная и неподвижная, словно смерть.
— Что с ней случилось? — потребовала ответа Куки и, поспешив к постели, приложила ладонь к влажному и холодному лбу Лауры. — Что случилось с моим ягненком?
Николас и Джордж с мрачными лицами вошли вслед за ней.
— Я не совсем уверен, — сказал Николас, бросая на Джорджа злой и подозрительный взгляд. — Я думаю, что она стала жертвой злонамеренной шутки, первоначально предназначавшейся мне.
Вспомнив слова Лотти, выдавленные сквозь слезы, Куки налетела на Джорджа и рявкнула ему:
— Дуй на кухню, парень, и принеси мне чайник кипятка и засушенный черный корень из моей корзины с травами. И поторапливайся.
Явно испытав облегчение, мальчик исчез на лестнице.
Пока Куки носилась по комнатам в поисках тазика и чистых тряпок, Николас опустился на край постели Лауры. Он взял ее безвольную руку и поднес к губам, не отрывая взгляда от бледного лица.
— Я не могу заставить ее очнуться. Нельзя ли послать в Лондон за доктором?
— Не надо так переживать, м-р Ник, — сказала Куки. — Нет никакой необходимости притаскивать какого-то костоправа, который не придумает ничего умнее, чем приложить к прекрасным рукам мисс Лауры каких-нибудь пиявок. Я лечу ее с тех пор, как она была совсем малышкой. И я ухаживала за ней, когда она тяжело болела скарлатиной, сразу после смерти ее родителей. — Протирая лоб Лауры влажной тканью, Куки покачала головой. — Даже будучи совсем маленькой, девочка никогда не заботилась о себе. Она всегда слишком волновалась о своих сестре и брате. — Она начала развязывать ленты на лифе Лауры, но потом бросила взгляд на Николаса и заколебалась. — Мужчины обычно не нужны в комнате больной. Если хотите, можете подождать внизу.
— Нет, — сказал он, встречая ее твердый взгляд своим беспомощным. — Я не могу.
У Куки были все причины благодарить Стерлинга за то, что он остался. Когда желудок Лауры начал бунтовать против очистительного чая, ложкой залитого ей в горло, именно он настоял на том, что будет придерживать голову Лауры над краем тазика. А когда она рухнула на простыни, дрожащая и обессилевшая, именно он убирал с ее лица мокрые от пота волосы и укрывал ситцевым покрывалом. И когда уже затемно она очнулась от оцепенения, вызванного потерей сил, именно его она увидела растянувшимся в кресле около ее постели.