Поцелуй дождя... Исцели меня, если сможешь...
Шрифт:
В коридоре темно и пусто.
Бегу в сторону лестниц. В голове шумит, понимаю лишь то, что нужно двигаться к свету и потоку воздуха. Мужские голоса… Тихо прокрадываюсь вдоль стены, проскальзывая мимо. Поворот… Еще один коридор. Стены плывут перед глазами, заплетая непослушные ноги. Тошнит… Последствие успокоительного… В голове пульсирует, будто отбойным молотком по вискам. Соберись и беги!
Шаги…
– Далеко собралась?
Ощерившаяся улыбка огромного амбала. Лапа, хватающая за руку.
С таким и в нормальном то состоянии не справиться.
В руках шприц.
– Нет! Прекрати! Отпусти меня! – вырываюсь, что есть силы, понимая, что бессмысленно, когда в плечо вонзается игла, распространяя странную слабость по телу.
Медленно обмякаю в мужских руках.
– Десять, девять, восемь, семь, шесть… – слышу голос Ноа над головой, но уже не в силах даже слова сказать, лишь бессвязный шепот. – В конце коридора стоматологический кабинет. Привяжи ее к креслу. Я лично прослежу за ней, раз вы, кретины, не справляетесь…
Темнота… Жуткая… Всепоглощающая…
* * *
Миллер хмуро смотрит на спящую девушку, неосознанно сжимая кулаки до побеления костяшек.
Ей снится очередной кошмар…
И он прекрасно знает, кому адресованы эти слова.
Помнит, с каким остервенением выбивал показания из албанца в допросной.
Как тот улыбался, рассказывая, каким на вкус был женский страх на белоснежной коже.
И как его едва оттащили его же ребята, озверевшего, от едва живого наемника, уже кашляющего кровью, с отбитыми органами и сломанными ребрами.
– Нет… Прекрати! – женский голос срывается на крик, выводя из оцепенения.
Алекс бросается к кровати, крепко встряхивая меня за плечи.
– Эллисон!
– Нет! – резко просыпаюсь, еще не совсем полностью понимая, где нахожусь. – Отпусти!
С силой наношу удары, пытаясь вырваться.
– Тише! Успокойся! Это всего лишь сон, – он перехватывает руки, опуская их вниз. – Смотри на меня? Ладно?
Паркер влетает в комнату, бросаясь ко мне и оттягивая от Миллера.
– Иди ко мне, малышка! Все хорошо. Дыши глубоко, слышишь?
– Итан! Не хочу так больше, – затравленно вжимаюсь в его плечо, отползая от Алекса, как от главного источника, связывающего меня с прошлым. – Я не могу…
Тело все еще дрожит мелкихм ознобом
– Тише… – крепко прижимает к себе, давая время успокоиться, оборачиваясь к Алексу. – В тумбочке успокоительное. Достань его.
Миллер безропотно подчиняется, передавая доку банку. Итан вскрывает ее одной рукой, настороженно встряхивая. Практически пустая…
– Лина… – осторожно отодвигает меня от себя, отцепляя руки от футболки. – Смотри на меня. Как часто ты его пьешь?
Искоса смотрю на Итана, затем перевожу взгляд на Алекса и обратно.
– Тебе хуже, да? Когда в последний раз спала без таблеток? – выжидающе смотрит на меня. Молчу, виновато закусываю край губы, пытаясь не разрыдаться. – Завтра к двум часам дня жду тебя в клинике… Освобожу пару часов приемного времени. И прими к сведению, если я ношусь с тобой как с сестренкой, это не значит, что ты перестала быть моим пациентом. Хочу наконец услышать от тебя всю историю… От начала до конца… Поняла? И больше никаких таблеток. Хватит.
– Не хочу ничего рассказывать, – холодно смотрю сквозь Итана.
– Тебя сведут с ума твои кошмары и фобии, – фыркает он. – От разговоров еще никто не умирал… Это я забираю с собой.
Захлопывает банку с оставшимся успокоительным у меня под носом и выходит из комнаты, оставляя нас с Алексом вдвоем в напряженном одиночестве.
Тихо встаю с кровати, бесшумно проскальзывая в ванную, не желая сейчас оставаться с Миллером наедине.
Смываю под душем остатки липкого пота вместе с воспоминанием о сне. Останавливаюсь у раковины, молча уставившись в зеркало напротив себя.
Который раз за все эти годы мне снится этот сон? Десятый? Двадцатый?
Кажется, я помню наизусть каждую мелочь из того вечера.
Отец рассказывал, что того албанца уже и в живых нет… Говорят, поножовщина в камере, через год после вынесения приговора. Свои же убрали, за неподчинение приказам.
Тогда почему я до сих пор не могу выкинуть его из головы…
Плеснула холодной водой в бледное лицо.
Нужно заставить себя поспать, иначе скоро сама превращусь в приведение.
Возвращаюсь в комнату, натыкаясь на хмурый взгляд Миллера.
– Как себя чувствуешь?
– Тебе не стоит здесь оставаться, – смотрю в пол, стараясь не поднимать на него взгляд.
– Где-то я это уже слышал, – Алекс терпеливо вздыхает. – Эллисон, я задал тебе вопрос. Будь так любезна, ответь на него.
– Чувствую себя отвратительно, – выдыхаю, виновато прикрывая глаза. – Последнее время это слишком часто происходит. Не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.
– Плевать... Сегодня я останусь спать здесь.