Поцелуй горца

Монинг Карен Мари

Серебряно-светлые волосы падали прямым сверкающим плащом, до середины спины. У нее были странные, обрамляющие пряди волос на лбу, которые она сдувала с глаз легким выдохом, что придавало ее губе обидевшиеся вид. Маленького роста, но с изгибами, заставляющими взрослого мужчину ослабнуть в коленях – и действительно, он превратился в воду. На ней было платье его любимого цвета, которое сделало прекрасную вещь с ее грудью. Оно было достаточно прозрачным что бы показать соски, глубокий вырез обрамлял ее изгибы, бесконечно искушая. Ее скулы были высокими, нос прямой, брови взлетали в верх дугами, а ее глаза…

Боже,

так как она смотрит на него можно заставить его кожу дымиться.

Она смотрела пристально, словно знала его очень близко. Он сомневался, что когда-либо видел такое сильное и бесстыдное выражение желания в глазах женщины.

И, конечно, его сверх-проницательный отец не пропустил этого.

– Теперь дай мне слово, что ты не знаешь ее, парень, – кисло сказал Сильван: Потому, что определенно, она тебя знает.

Драстен покачал головой, сбитый с толку. Он чувствовал себя дураком, стоя и глядя, но как не пытался он не смог оторвать взгляда от нее. Ее глаза превратились в мягко умоляющие, словно она надеялась на что-то от него или пыталось передать безмолвное послание. Откуда родом такая крошечная красавица? И почему она оказывает такое воздействие на него? Принимая во внимание то, что она прекрасна. Но он знал много прекрасных женщин. Его невесты были одними из самых красивых женщин в Высокогорье.

Однако, ни одна не заставляла его чувствовать несомненно достигшим половой зрелости, голодным и чрезвычайно притягательным.

Такие волнения не сулят ничего хорошего его планам на предстоящее семейное счастье.

После бесконечной тишины, он, запутавшись, раскинул руки: Я клянусь. Я никогда не видел ее раньше в моей жизнь, пап.

Сильван скрестил руки на груди и бросил холодный хмурый взгляд на Драстена: Тогда почему она смотрит на тебя так? И если не ты уложил ее в постель прошлым вечером, как ты объяснишь состояние, в котором она пришла в замок.

– Ну, – бессвязно заговорила девушка, затем: Вы подумали он…ох. Я не учла этого. Она тяжело вздохнула и сжала нижнюю губу, уставившись на него. В конце концов, когда она скажет свое имя, думал он ожидая.

– Ну?– приободрил Сильван: Он переспал с тобой прошлым вечером?

Он заколебалась на секунду, скользя взглядом между двумя мужчинами затем покачала головой, что Драстен немедленно истолковал как - Нет .

– Видишь? Я так тебе и говорил, пап,– сказал Драстен, обличительно, когда она, наконец, отвела взгляд от него: Я не должен совращать девушек. Не со столькими опытными девицами, соперничающими за удовольствие в моей постели. Женщины может, и не хотели сочетаться браком с ним, но это, безусловно, не мешало им залезать в его постель при каждом удобном случае.

Часто, подозревал он, эти самые слухи о нем, что гнали их от алтаря, были и были той приманкой, которая заставляла искать его кровать. Девушки были непостоянные, как и эта. Пленялись опасностью на ночь или две, но никакого ума, что бы жить с ним.

Когда миниатюрная девушка свирепо посмотрела на него, его поразила ее недоумевающий вид. Почему ее оскорбила его доблесть с девушками?

– Прости мой неделикатный вопрос, девочка,– сказал Сильван: но кто убрал твою… девственность? Это был дин из наших людей?

Типично, что его отец не мог пустить это все на самотек. Это был не он и

это все, что Драстену требовалось услышать. В нормальном материальном положении он бы обрыскал владение в поисках некогда бывшего поклонника, лишившего девственности и бессердечно оставившего ее, и проследил за тем, что бы ей предоставили любое возмещение, которое она попросит, если это был один из них. Но его отец думал, что Он взял ее девственность, и это оскорбляло его.

Вытесняя ее из своих мыслей – в большей степени для того, что бы удостоверить себя, что он может – он отвернулся, что бы найти Нелл и прояснить это дело с ней, а заодно раздобыть съедобный завтрак, но замер в пути, когда она снова заговорила .

– Он, – сказала она, а голос ее одновременно звучал недовольным и вспылившим.

Драстен медленно повернулся. Она выглядела почти такой же шокированной собственными словами, как и он.

Она поникла под давлением его взгляда, а потом пробормотала: Но я хотела его.

Драстена привело в ярость. Как осмелилась она ложно обвинять его? Что если его нареченная услышит об это? Если бы отец Ани услышал претензии этой маленькой женщины, что он грубо изнасиловал ее, а потом отрекся, он мог бы отменить свадьбу!

Кто бы она ни была – ей не удастся выместить гнев на его, не рожденных детях.

Ворча, он пересек пространство между ними в три шага, сгреб ее одной рукой и перебросил через плечо, сдерживающая вторая рука лежала на ее заду.

Сдерживающая рука, которая не могла не оценить этот зад, которая разозлила его еще больше.

Игнорируя протесты отца, он важно прошествовал к двери, рывком распахнул ее и выбросил завравшуюся девицу, головой вперед, в колючей кустарник.

Чувствуя одновременно оправданным, и как самый сожалеющий мошенник во всей Альбе, он хлопнул дверью, скользнул задвижкой, прислонился спиной к ней и сложил руки поперек груди, словно заговаривал дверь отчего-то на много опаснее, чем просто лгущая девушка. Словно Хаос собственной персоны в данный момент был зажат в его преградах – отец непреодолимо бледно-лиловом и полыхал жаром.

– И это конец разговора,– твердо сказал он Сильвану. Но это не прозвучало так твердо, как он намеревался. По правде, его голос поднялся немного в конце, и его утверждение несло вопрошающую интонацию. Видел ли он до этого своего отца онемевшим? задумался он.

Так или иначе, у него было чувство, что выброшенная врушка в колючем кусте ничему не положила конец.

Действительно, предположил он, что вне зависимости от того что произошло, это только начало.

Был бы он суевернее, то мог бы вообразить, что слышал скрип колес судьбы, когда они повернулись.

Глава 14

Гвен негодующе быстро заговорила, когда вылезла из куста, выдергивая колючие листочки из волос. Там, где она была меньше чем двенадцать часов назад, снова на карачках на проклятом пороге.

Рассерженная, она запрокинула голову назад и пронзительно закричала: – Впустите меня.

Дверь, жестоко, оставалась закрытой. Она откинулась на пятки и заколотила кулаками в дверь. Аргумент, прорывающийся внутрь замка, был таким громким, что она знала, они никогда не услышат его за таким шумом.