Поцелуй Ледяной розы
Шрифт:
– В следующий раз будет вам Брайен, - Мэрион пообещала ему взглядом не только сына, но и то наслаждение, которого он был лишен уже не один месяц.
Роды протекали долго и тяжело. С ума сходя от тревоги, Анри отправился в часовню. Почти всю ночь он провел на коленях, вкладывая в молитву свою любовь к жене и страх потерять ее.
– Сэр, леди Мэрион родила дочь, - слуга остановился на пороге. Голос его звучал чуть виновато, как будто он просил прощения за то, что не смог обрадовать вестью о рождении сына.
– Как она? – Анри
– Леди отдыхает.
– А младенец?
– С девочкой все хорошо.
Анри поспешил по извилистым коридорам Хайбриджа к покоям Мэрион. Сам он в последнее время спал в комнате по соседству, мечтая о том времени, когда снова сможет занять свое место на супружеском ложе.
Ему так не хватало ее ласк – нежных и страстных. Не хватало разговоров в темноте, когда после близости он держал Мэрион в объятьях, ее смеха, похожего на колокольчик. А впереди еще долгие сорок дней очищения. Но главное, что она жива, что ребенок благополучно родился. Дочь, сын – не так уж и важно. Будут у них еще и сыновья, Анри в этом не сомневался.
– Поздравляю вас, сэр, - с тем же оттенком вины сказала пожилая повитуха и вручила ему младенца, которого уже успели обтереть и запеленать.
Вот еще только не хватало, чтобы и Мэрион начала просить прощения за то, что не родила сына!
– Любимая моя, спасибо вам! – неловко прижимая к себе дочь, он наклонился и поцеловал жену. – Я рад, что это девочка. Она вырастет такой же красивой, как ее мать. Как мы назовем ее?
– Если вы не против, Анри, пусть будет Мэган. Так звали мою бабушку.
– Хорошо. Но если потом родится еще одна дочь, назовем ее Матильдой.
– Матильда? Брайен? – приподняла брови Мэрион. – Значит, это правда? Те слухи?
Он вышел в коридор и, закрыв глаза, прислонился к стене. Внезапно навалилась такая слабость, что задрожали колени. Кто-то положил руку ему на плечо.
– Поздравляю, сын. Теперь ты по-настоящему стал мужчиной. Как Мэрион и девочка?
– Все хорошо. Я отец, а вы теперь дедушка.
– Да, совсем старик. Хотя… может быть, мне стоит жениться? На какой-нибудь приятной вдовушке? Хайбридж теперь ваш, а Оксен-мэнор скучает без хозяйки.
– Почему бы и нет? Только зачем вам вдовушка? – Анри усмехнулся.
– У Мэрион осталась еще одна сестра, Бернарда, ей уже восемнадцать.
– Ты смеешься? Зачем мне девчонка, которая наверняка до сих пор играет в куклы? И зачем ей муж, который годится в дедушки? Кстати, что слышно от Хьюго и Элис?
– Они отложили венчание до Рождества. Чтобы Мэрион оправилась после родов и мы смогли добраться до них.
– А что леди Адалин? Приедет на свадьбу?
– Отец! – ахнул Анри. – Так вот о какой приятной вдовушке речь!
– Ну… - слегка смутился Рене. – Мы знакомы столько лет. У нас общий враг – к счастью, уже покойный. А теперь еще и общая внучка. Я не видел Адалин с тех пор, как мы жили при дворе в Пуатье.
– А что она думает о ваших намерениях?
– Не представляю, - Рене пожал плечами. – Пока не спросишь, не узнаешь, верно? Я никогда не перестану любить твою мать, Анри, но ведь живым нужны живые. Я слишком долго был один.
– Разве я вас осуждаю, отец? Я всего однажды видел леди Адалин и плохо ее знаю, но одно то, что ей пришлось терпеть Беннета, вызывает у меня глубокое сочувствие. Да и Джеффри мне теперь как младший брат. А уж то, что Хьюго женится на сестре Мэрион, и вовсе не может не радовать.
– Значит, ты не против, если я предложу ей стать моей женой? – с неожиданной робостью спросил Рене.
– Конечно, нет. Но ведь вам, как и мне, придется просить разрешения на этот брак у короля.
– Я думаю, он будет сильно удивлен. Сначала ты хочешь жениться на дочери Беннета, потом я на его вдове. Послушай, Анри, ты едва на ногах стоишь. Всю ночь ведь не спал. Иди отдыхать. А вечером мы устроим пир. Я уже распорядился.
Анри вошел в свою комнату и, скинув сапоги, упал на кровать. Голова шла кругом, глаза слипались, но от сильной усталости сон не шел – лишь легкая дремота, которая перемежалась воспоминаниями и мечтами. Так, что было не понять, где прошлое, а где будущее.
…Как только Анри получил оправдательную бумагу с печатью юстициария Уолтера, они с Хьюго выехали из Кентербери в Портсмут, а оттуда отплыли в Нормандию. Без месяца два года назад.
– Если б нам удалось захватить Кале, - ворчал Хьюго, - не пришлось бы делать такие круги. Да и по воде из Дувра до Франции рукой подать, не то что из Портсмута в Барфлёр.
Однако путь оказался не таким долгим и тяжелым, как недавний, из Нормандии в Англию. По ночам подмораживало, копыта лошадей уже не вязли в густой грязи. Дни стояли тихие, прозрачные, и подслеповатое солнце вряд ли было ярче облетающих листьев. Вот только холод пробирал до костей, не спасали даже меховые пелиссоны.
После победы над Филиппом при Фретевале король стоял лагерем в Вандоме, куда и направились Анри и Хьюго. Аудиенции пришлось подождать. Весть о смерти Беннета добралась до Нормандии быстрее, и рассчитывать на доброе расположение Ричарда не приходилось. Первым – как приближенный – к королю попал Хьюго.
«Как вы посмели в этом участвовать, де Деньян?» – таким был первый вопрос, о чем Хьюго после рассказал Анри. И о том, как объяснял, что произошло. Только через несколько дней гнев короля улегся, и он приказал привести к нему Анри.
– Вы хотите жениться на дочери графа Скайворта, де Дюньер? – спросил Ричард, отвернувшись и глядя в окно. – Я даю вам разрешение. Однако вы и де Деньян должны вернуться в Англию и уплатить в казну щитовой сбор. Я признаю Божий суд, но не желаю вас больше видеть. Обоих.