Поцелуй на берегу
Шрифт:
— А что ты хотела?
— Я… Ничего не хотела, — выговорила она мертвыми губами. — Ничего. Отдыхай, папа.
Она вышла из палаты на негнущихся ногах. Перед глазами все плыло. Николь никогда еще не чувствовала себя настолько измаравшейся в грязи…
Вечером позвонили из клиники и сообщили, что отца не стало. По новому завещанию, подписанному за два часа до смерти, все состояние Ноа Монтескье отходило его жене — Сандре Монтескье. В отношении дочери Ноа велел
Услышав это от растерянной матери, Николь не удивилась. Она лишь произнесла загадочную фразу, над которой Сандра потом долго размышляла:
— Ай да полковник! Да, общая кровь…
5
— Понимаете, мне больше не с кем поговорить! Вы невольно стали моим первым слушателем, когда я пыталась рассуждать на эту тему. А сейчас… А сейчас я сама оказалась в такой же ситуации, как и бедная Берта. Хорошо, что я хотя бы не беременна.
— Да уж. Дела…
Николь сидела на капоте машины, свесив ноги и похлопывая соломенной шляпой по колену. Они снова были на пляже, но на этот раз стоял день, светило солнце, и Люк уже четвертый час выслушивал ее рассказ.
Сегодня ему было много интереснее, чем неделю назад, по крайней мере, разговор стал предметным, и девушку ему было откровенно жаль. Вот она и перешла из разряда богатеньких и капризных в ранг его любимых — попроще. Буквально одним росчерком авторучки из богатой наследницы Николь превратилась в нищую. Только, глядя на нее, не скажешь, что она жалеет именно об этом.
Сегодня утром она позвонила ему в салон и сказала, что уже неделю желает с ним поговорить, только все никак не решалась позвонить. Люк как всегда отшутился, что обычно не заставляет девушек так долго терпеть и мучиться и готов выполнить любой ее каприз.
Он уже немного забыл то тягостное впечатление, которое произвела на него их первая беседа о неравенстве полов, и теперь был готов к продолжению знакомства. Но Николь не поняла шутки — со слезами в голосе сообщила все последние новости и сказала, что им надо срочно встретиться.
Ну я и попал! — первым делом подумал Люк. Разгребать чужие проблемы, вытирать слезы абсолютно посторонней девчонке, которая вряд ли когда-нибудь позволит себя хотя бы поцеловать, — это верх идиотизма…
А потом ему стало совестно. У человека умер отец, что-то случилось в семье, и, может быть, ей правда больше не к кому пойти. Ну бывает такое, что первый встречный становится ближе самых близких друзей… И Люк согласился встретиться с Николь. Он уехал из салона, благо никто из клиентов на этот день записан не был, и вот они с Николь уже несколько часов сидели на берегу, под теплым апрельским солнышком и говорили, говорили…
Теперь в буквальном смысле разглядев ее в дневном свете,
Люк был помолвлен, но недавно невеста уехала в Нью-Йорк, однако, судя по всему, не сильно по нему скучала, потому что ходили слухи, будто бы у нее там роман с известным телепродюсером.
— Конечно, я не останусь на улице, — продолжала тем временем Николь. — Да и мама не даст умереть мне с голоду, но… Я, честно говоря, не понимаю, для чего отец так поступил со мной. Сначала он говорил, что хочет предостеречь, жалел. А потом…
Люк озадаченно почесал затылок над своим хвостиком и в десятый раз повторил одну и ту же фразу:
— Да уж. Дела.
— И вообще, он всегда любил меня.
— Да уж… А что этот Голдфилд? Или как там его…
— Представляете, он появился на похоронах, все не отходил от меня, выражал соболезнования так, что достал всех. Мама сначала не хотела его пускать в дом, так как считала, что это он виновен в смерти отца, а потом… — Николь с обидой махнула рукой и отвернулась.
— Что потом?
— Потом они подружились и стали неразлей-вода. Мама… как бы это сказать… в последние годы не очень-то хранила верность отцу, и вообще…
— То есть вы хотите сказать… что она… э-э-э…
— Да нет. Слава богу, он слишком молод для нее. Он даже моложе меня.
— Да куда уж моложе! — неуклюже польстил ей Люк и, поймав строгий взгляд Николь, откашлялся в кулак. — Извините. Но просто я не знаю, сколько вам лет.
— Мне двадцать девять.
Он вполне искренне присвистнул, оглядывая ее с головы до ног.
— Спасибо за комплимент, — улыбнулась Николь. — А сколько, по-вашему?
— Врать не буду, но мне казалось… от силы двадцать пять.
— Берту именно столько. Если, конечно, он сказал правду, — добавила она задумчиво…
— Так что же хочет от бедного мистера Голдфилда ваша матушка?
— А! Всего-то ничего! Чтобы он женился на мне, и как можно быстрее.
— О.
— Интересно, правда?
Люк немного откинулся назад, снова разглядывая ее.
— О. Что ж, оригинально. А он?
— Вы будете смеяться, но он хочет того же самого. На словах. А сам встречается с моей подругой.
— С той самой, с которой я видел их в тот вечер? Я думал, они — пара.
— Все так думали. Но Берт, как только приходит к нам, садится в кресло, и они с мамой начинают рассуждать о погоде и о биржевых новостях… Мне в эти минуты хочется убежать далеко-далеко, чтобы не видеть его лживого лица.