Поцелуй над пропастью
Шрифт:
— Потому что не хотите, чтобы племянник узнал, кто вы на самом деле?
Даннер посмотрел на нее.
— Пытаешься вывести меня из себя? Ничего не получится. А что касается Джона, то он — лучшее, что было у меня в жизни.
— Вы любили его.
— Я и сейчас его люблю.
— Он тоже вас любил. — Она помолчала, потом добавила: — Конечно, Джон не знал, что вы — убийца.
— Знал. Я убивал, когда служил в армии, и не скрывал этого от него. Я служил своей стране, и Джон гордился мной.
— А сами вы гордились?
— Я служил
— Вы не ответили.
— Я и не должен отвечать. С какой стати? Мне не нужны оправдания. Я вообще не должен с тобой разговаривать.
— Какое-то время вы, наверно, и впрямь чувствовали себя патриотом, но потом что-то изменилось, верно? — словно не слыша его, продолжала Ева. — Вы другим вернулись из Сирии. Что там случилось?
— Зачем ты задаешь все эти вопросы? Какое тебе дело? Это не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас. Думаешь, между нами возникнет какая-то связь? Не надейся, чтобы не разочароваться потом. Я не могу позволить себе такое.
Ева кивнула.
— У меня могла возникнуть такая связь с человеком, который навещал нас с Бонни, когда та была совсем еще маленькой. Я жалела вас. Хотела помочь. Я ощущала в вас боль и печаль, но никак не гнев и ярость. Что случилось?
— Замолчи. Мне твоя помощь не требуется. Тогда обходился и теперь обойдусь. Это ты нуждаешься в помощи.
Она удивленно посмотрела на него.
— Почему, Даннер?
— Неужели непонятно? Ты что, дура? Сидишь со связанными руками рядом сама знаешь с кем. — Он взглянул на нее. — Сидишь и задаешь мне вопросы. Почему не боишься?
— А вы хотите, чтобы я боялась?
— Я хочу, чтобы ты перестала задавать вопросы.
— Вы не обязаны на них отвечать. — Ева посмотрела на свои связанные руки. — Да, я не боюсь. Но со связанными руками чувствую себя беспомощной. Вам это, наверно, дает ощущение власти.
— Да, дает.
Она покачала головой.
— Мне кажется, вы говорите неправду. По-моему, вы только нервничаете из-за этого.
— Думай что хочешь. — Даннер немного помолчал. — Почему ты не боишься? Ты же знаешь, что я убил Джейкобса.
— Знаю. А еще вы хотели убить мою подругу, Кэтрин. Почему?
— Она — демон. Я сразу, как только увидел ее, понял, что она Далила.
— Насчет Джейкобса ничего сказать не могу, но Кэтрин определенно не демон. Я вообще не уверена, что демоны существуют.
— Тогда ты просто глупа, — отрезал Даннер, переводя взгляд на дорогу. — Демоны окружают нас. Они повсюду. Стоит только выпустить их из виду, как они тут же тебя схватят. Вот почему с ними нужно сражаться.
— А что они сделают, если схватят вас?
— Сожрут мою душу, — просто ответил он.
— И моя Бонни тоже демон?
Даннер напрягся и едва заметно подался вперед.
— Не хочу говорить о девочке.
— Отец Барнабас сказал, что вы никогда не называете ее по имени, что для вас она просто маленькая девочка. Но ведь эта девочка — Бонни, разве нет?
— Я не буду говорить о девочке.
—
— Замолчи.
Задела за живое. Ева видела, как побелели костяшки пальцев, сживающих руль, как потемнели щеки. И это от одного лишь упоминания о «маленькой девочке».
— Сейчас я помолчу. — Она отвернулась. — Но рано или поздно вам придется мне ответить, Даннер.
— Не придется. Я заткну тебе рот.
— Убьете?
— Не хочу об этом говорить.
Перемени тему.
— А куда вы меня везете?
— В одно место.
— Какое место?
— Ее место.
Ева затаила дыхание. Господи, не говорит ли он о том месте, где спрятал тело Бонни? В груди тяжело и гулко заколотилось сердце. Неужели теперь, после долгих лет поисков, она пришла к концу пути?
— Не понимаю. Объясните. Пожалуйста.
Даннер покачал головой.
— Узнаешь сама. Потом. Она скажет.
Ева едва удержалась, чтобы не сорваться, не закричать на него.
Успокойся. Возьми себя в руки.
Она медленно вдохнула… выдохнула…
— О’кей. Я оставлю пока эту тему. Но все равно вернусь к ней. Мне нужно знать все. Если я поеду с вами, если не стану сопротивляться, вы расскажете то, что я хочу знать?
Он поиграл желваками.
— Так ты не будешь сопротивляться?
— Нет.
— Я не хочу, чтобы ты сопротивлялась. Иначе мне придется сделать тебе больно, а Джону это бы не понравилось.
Какая-то логика в его рассуждениях была, но только сложная и путаная. Ева почти не сомневалась, что он убьет ее. Считая приемлемым лишить ее жизни, Даннер не хотел причинять ей при этом боль.
— Да, Джон заботится обо мне и очень разозлится, если я пострадаю.
— Даже не знаю, важно это для меня или нет. Капля в океане. Он уже никогда не будет относиться ко мне так, как раньше. Но я все-таки постараюсь. Это важно для меня. Я никогда не хотел причинять людям боль. — Глаза его влажно блеснули. — Ты пойдешь навстречу мне, а я — тебе. Расскажу все, что хочешь знать. И обещаю… — Голос Даннера дрогнул. — Обещаю, ты не будешь страдать.
Он говорит о ее смерти. Ева и прежде почти не сомневалась, что в ее жизни наступил последний акт, но все равно вздрогнула, словно услышала окончательный приговор.
— Теперь боишься? — Даннер, прищурившись, всмотрелся в ее лицо.
— Нет. — Она и впрямь испытала лишь шок, но не страх. Даннер вез ее к Бонни. Чего же бояться? Так или иначе, они будут вместе. — Я… жду.
— Думаешь, что сумеешь выпутаться, да? Получишь, что хотела, и сбежишь?
Она не ответила.
— Ничего не получится. — Даннер вдруг резко повернул руль, и машина запрыгала по неровностям разбитой проселочной дороги, уходящей от шоссе в лес. — Но я все-таки думаю, что обещание ты сдержишь. Я с первого раза, как только тебя увидел, понял — ты крепкая штучка. Думал, вот Джону повезло, что встретил тебя до армии. У меня-то с женщинами не очень получалось. Я им не доверял. Но ты была другой. Честная…