Поцелуй нарцисса

Атлант Полина

– Жаркое из телятины и запеченный картофель!

На кухне было невыносимо душно, и Латгардис поспешила оттуда в главный зал. Она не представляла, как бедняги вообще работают там. Задумавшись, герцогиня не заметила сидящей в кресле у камина своей свекрови. А когда увидела, было поздно.

– Девочка моя, подойди-ка!

Латгардис присела рядом в кресле, приготовившись морально к атаке. Роза-?льбина никогда не повышала тона на своих детей. Это

было бесполезно. Больше всего на них действовали короткие указания.

– Как у вас дела, дорогая?
– начала маман.

– Благодарю, ваша светлость, все хорошо, – Латгардис опустила взгляд. Было много того, что она скрывала и не желала выдавать. Так как это приводило к скандалу с супругом.

– Вы много времени проводите в покоях моего сына. Не забыли ли вы о своих других, важных делах хозяйки? Может, в прошлый раз я непонятно вам все рассказала, - вдова расчетливо положила руку на грудь.

– Нет-нет, ваша светлость, вы все хорошо мне объяснили, - успокоила ее Латгардис.

– Вот и хорошо,тогда больше задерживайте с обедом, – выдохнула маман, невестка была очень хорошей, не перечила ей, как родные дочь и сын.

– Простите, что мы с Теодором не пришли в капеллу, – проложила Латгардис разговор, протянуть время, что бы слуги успели накрыть на стол.

Маман махнула рукой, не смотря на девушку.

– Я тоже сегодня там не была, у меня страшно болит голова, – простонала Роза-Альбина и потянулась за бокалом с отваром. – Пойдёмте, я дам вам одну вещь, ее нужно починить.

Вдова медленно встала с кресла и повела невестку наверх к себе. Прежде Латгардис не бывала в покоях герцогини матери,и была удивлена тем, насколько скромно жила маман. В комнате стояла кровать с балдахином, возле спинки – большой сундук-лавка,и маленький столик у очага. Подсвечников не было, и комната освещалась витражным окном, прикрытым серыми плотными занавесами. Над очагом висело распятие.

– Латгардис, подойди, – пoзвала ее вдова, войдя в комнату. Роза-Альбина стояла у открытого маленького сундука, что служил в углу вместо подставки для ночного горшка. Девушка подошла к маман.
– Вот, возьми этот сундучок и иди за мной.

Латгардис сделала то, что маман попросила и последовала за ней.
– Есть одно удобное место в замке, где в молодости я любила вышивать. Оно рядом с вашими с Теодором покоями, - они завернули за угол, и Латгардис ожидала лестницу вверх или вниз, но никак не каморку. Там было вправду уютно, кто-то уже затопил маленький очаг, чтобы греть ноги, возле стояло старое облезшее кресло.

Латгардис поставила сундучок на длинную лавку у круглого окна размером с голову,и маман открыла его. Роза-Альбина достала оттуда свернутый в рулон гобелен и размотaла его.

– Это моей семейный гобелен, родители подарили

мне его, когда я вышла замуж за Дайодора, - вышитый рисунок на полотне уже выцвел, местами его почиркала моль и выпали нитки. Без особого труда можно было распознать,что на нем были вышиты фея и единорог. – Я хочу, что бы ты вышила точно такой же, для детской комнаты. В сундуке все есть и ткань,и нитки.

– Хорошо, ваша светлость, я постараюсь!

Роза-?льбина погладила невестку по голове.

– Постарайся до рождения моего внука.

Латгардис сглотнула, смотря в блестящие от слез глаза женщины, в которых жила надежда, и кивнула.

– ?орошо…

– Мне что–то сегодня нехорошо, я пойду прилягу, - они вышли из ?аморки.

– Вы не будете обедать? – спросила Латгардис в главном коридоре.

– Нет, дитя мое, пообедайте с Теодором вдвоем, – Роза-Альбина улыбнулась невестке и пoшла к себе.

Латгардис быстро спустилась вниз, боясь опоздать на обед с супругом. Стол был уже накрыт, и слуги стояли около него, ожидая хозяев. Явилась лишь сама госпо?а, его светлость не пришел, ни полчаса позже и весь день после обеда.

Латгардис пообедала в полном одиночестве и пошла к себе с надеждой, что может Теодор там. Но его не было в покоях, и Элли сказала, что он больше не возвращался с тех пор, как она и господин куда–то пропали.

Идти искать в его потайном месте было рискованно. Она дала обещание, что об этом ?икто не узнает. Но возможно кто-то из охран?иков знал, куда он пропал.

– Пойди, позови мне охранника по имени Адалстан, – распорядилась она.

Элли ушла, и Латгардис села в любимое кресло супруга у камина. Тут пришел охранник.

– Госпожа, его светлость уехали объезжать угодья! – доложил охранник.

– Вот как, к чему такая спешка, она да?е не пообедал, –охранник лишь пожал плечами,и герцoгиня его отпустила. – Элли, сходи в каморку тут, за углом, в главном проходе,и принеси мне сундучок. Камеристка исполнила просьбу и, присев рядом с госпожой, начала помогать ей вышивать гобелен.

Каждый вечер, оставаясь в обществе камеристок, Латгардис продолжала вышивать гобелен. С каждой стежкой в молодой герцогине росла надежда, что она вот-вот станет матерью.

Но проходило время, а брак все не давал долгожданных плодов. Отношения супругов становились все хуже и напряженнее.

Теодор все чаще стал уезжать по делам и все реже наведываться в покои супруги – да и для тех визитов с трудом находил причины. Вскоре, горевший желанием иметь наследника, от безысходности, втайне от родных, Теодор завел наложницу, дабы доказать свою плодовитость.