Поцелуй навылет

Уокер Фиона

Саския рассказала ей, что из всех этих этапов именно во время внезапной вспышки щенячьей любви Феликс будет больше всего заинтересован в ней и наиболее уязвим. Фоби понимала, что у ее ног лежал единственный шанс Саскии обрести душевное равновесие, и для этого нужно было унизить Феликса Сильвиана.

— Тогда все, что ты мне говорила, ничего для тебя не значит? Ты просто смеялась надо мной? — спросил он, до сих пор обнаженный, что немного смущало Фоби.

— Что я тебе говорила? — Фоби посмотрела

на него, избегая взгляда его глаз. Она была почти уверена, что он сможет прочитать ее мысли так же легко, как гипнотизер, погрузивший в сон своего пациента.

— Что ты могла бы полюбить меня? — Голос Феликса теперь звучал холодно и надменно. От соблазнительной, призывной улыбки не осталось и следа.

— Нет. — Фоби невольно посмотрела на его грудь и в первый раз заметила маленькие родинки, которые складывались в букву «С», спускаясь от одного соска по плоскому животу к пупку.

— Спасибо за проклятую честность! — Феликс отвернулся, чтобы поискать предмет, на котором он мог бы выместить свой гнев. Снупи стал похож на очень худую гончую.

Он схватил ее кошелек, лежащий на кровати, и бросил его об стену. Кошелек открылся и упал на пол, разбрасывая мелкие монеты, старые чеки, билеты на метро и обертки от жевательной резинки.

— Феликс, я...

— Боже, как я мог поверить тебе! — Феликс закрыл лицо руками.

— Феликс, послушай меня, черт возьми! — Она заскрежетала зубами. — Я сказала, что нет, я не смеялась над тобой прошлой ночью.

— Не смеялась? — мрачно прошептал он, не оборачиваясь. Снупи быстро набирал вес.

— Именно это я хотела сказать, — вздохнула она, неожиданно замечая еще две маленькие родинки у него на спине, прямо над его круглыми, незагорелыми ягодицами. Фоби была не совсем уверена в том, что она ему сказала прошлой ночью, но она совершенно точно знала, что не могла лгать ему в том состоянии алкогольного опьянения, в котором она находилась.

— Значит, ты смогла бы полюбить меня? — еле слышно спросил он. — Даже если бы у меня не было знаменитых родителей? Или если бы я не выглядел так, как выгляжу?

— Хорошо, хорошо. Да, я могла бы полюбить тебя, — быстро сказала она. — Но мне кажется, что ты еще не очень хорошо меня знаешь, и я не думаю, что ты чувствуешь ко мне настоящую любовь. Ты знаешь, что я была не до конца честной с тобой. Я... — Она остановилась, прижимая палец к затуманенному дыханием стеклу.

— Да, я понимаю. — Феликс шумно вдохнул и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Значит, все эти горькие слезы и страхи оказались лишь признаком мелочного эгоизма, так? Твоя очередная ложь?

Фоби понимала, что ни в коем случае не может сказать ему, что почти ничего не помнит из событий прошлого вечера, ничего из того, о чем они говорили за бутылкой текилы.

— Сегодня утром я не очень хорошо себя чувствую,

вот и все, — слабо пробормотала она, до сих пор боясь посмотреть ему в глаза. — Наверное, у меня начинается грипп. Я думаю, из-за этого я была немного рассеянна.

— Ты когда-нибудь говоришь правду, Фоби?

Она пожала плечами:

— Я говорила правду, пока не встретила тебя.

Не говоря ни слова, Феликс наклонился и подобрал с пола свои джинсы. Пока Фоби блуждала взглядом по потолку, Феликс внимательно изучал рассыпанное содержимое ее кошелька.

Пытаясь взять себя в руки, Фоби заметила большое коричневое пятно на потолке и полностью сосредоточилась на нем. Она знала, что, если Феликс спросит ее о том, что она имела в виду под своей нечестностью, она не удержится и расскажет ему об отвратительном плане Саскии, и он отреагирует на это с яростью. Саския никогда не простит ее. Она не должна, не должна попасть под его очарование, как все остальные. Иначе он уничтожит ее.

Фоби очень медленно расправила плечи и молча подошла к Феликсу. Он сидел рядом с кроватью, держа в руках джинсы, и разглядывал небольшой листок бумаги, заслоненный от нее коленом.

Когда Фоби увидела, на что смотрел Феликс, она застыла, как будто на нее посмотрела Медуза Горгона.

— Кто это? — Феликс поднял разорванную, потрепанную фотографию Дэна в пятнах от слез. Она путешествовала с Фоби на другие континенты, проводила каждую ночь у нее под подушкой и подверглась такому количеству поцелуев, что была сморщена.

Очень давно она стащила ее из квартиры Дэна в Барбикане и все это время не уставала любоваться ею.

— Это твой отец? — в полголоса спросил Феликс.

— Нет. — Фоби тяжело опустилась на кровать. — Бывший любовник.

— Насколько бывший?

— Не совсем бывший, — призналась она дрожащим голосом. — Но и не особенно настоящий.

Феликс некоторое время молчал.

— У него великолепная улыбка.

— Да, — выдавила Фоби, едва владея своим голосом.

— Это парень, с которым ты живешь? — он повернулся к ней.

Фоби покачала головой.

— Нет, я не живу с ним.

— Но это он подошел к телефону, когда я звонил в Хайгейт, так?

— Да.

— Ты любишь его? — тихо спросил он.

Фоби обнаружила, что не может ему ответить.

— А сейчас я хочу, чтобы ты мне объяснила, почему ты преследуешь меня, если твой не совсем бывший любовник все еще на сцене? — потребовал он.