Поцелуй навылет

Уокер Фиона

— Вы хотите сказать, что они только сейчас начали это делать? — Казалось, что от его ярости загорятся обои из гессенской бумаги. — Что это вообще за больница? Немедленно приведите врача, я хочу с ним поговорить.

Медсестра не двинулась с места.

— Скажите ему, что я хочу его видеть. Немедленно!

Она глубоко вздохнула:

— Он с вашей дочерью, сэр. Если вы хотите еще кофе, в холле есть автомат. Как только у нас появятся новости, мы вам сообщим.

Тони

окончательно вышел из себя и устроил такой скандал, что ему и Джин разрешили увидеть Саскию через пять минут.

Фоби вышла из комнаты, чтобы купить еще кофе. Ей нужно было чем-то занять себя. Бросая в автомат двадцатипенсовые монеты, она слышала знакомый голос. Недалеко от нее по мобильному отрывисто говорил Тони.

— Нет, сейчас все в порядке, Гай. Глупая девчонка отделалась несколькими царапинами. Все выглядело намного страшнее, чем оказалось на самом деле.

Фоби поставила кофе рядом с автоматом и направилась к больничным боксам, отгороженным друг от друга занавесками. Медсестра провела ее к Саскии.

— Она находится под действием сильного успокоительного средства, так что вам вряд ли удастся поболтать.

Саския была так бледна, что ее кожа казалась почти голубой по сравнению с белой рубашкой. Круги под глазами потемнели, а от яркого освещения ее разноцветные волосы казались жирнее.

Но она снова была красива. Щеки впали, овал лица сделался более четким, черты заострились. Фоби почти узнала прежнюю Саскию. Она казалась Спящей Красавицей, погруженной в глубокий спокойный сон в ожидании поцелуя прекрасного принца.

— Мама?

— Нет, это я, Фредди. Как ты себя чувствуешь? — Фоби взяла ее за руку.

— Ай! — Саския взвыла от боли, отдернув руку. — Я чувствую себя паршиво, а ты как думала?

Фоби прикусила губу.

— Что ты здесь делаешь? — Саския раздраженно вздохнула и отвернулась.

— Я тебя нашла.

— Прекрасно. — Из-за лекарств она говорила невнятно, тем не менее слова прозвучали с едким сарказмом. — Разве ты не получила мою записку? Я хочу, чтобы ты убралась отсюда и оставила меня в покое.

— Саския...

— Ты знаешь, я не хотела, чтобы ты приезжала, — продолжила она, ее голос постепенно поднимался до крика. — Это была идея мамы. Она всегда любила тебя больше меня. Сука! Я просто хотела умереть — почему ты не позволила мне это сделать?

— Саския, пожалуйста... — Фоби прикоснулась к ее шее, покрытой капельками пота.

— Не трогай меня, слышишь?! — крикнула Саския, чуть не упав с кровати, пытаясь подальше отодвинуться от Фоби.

Шуршание занавески возвестило о появлении медсестры.

— Мне кажется, вам лучше уйти. — Ее слова прозвучали, как приказ. — Ваше присутствие расстраивает мисс Ситон.

Чуть

не плача, Фоби вышла из палаты. Она не могла понять, почему Саския так сильно ненавидит ее.

Саския возвращалась домой на следующий день. Удивительно, но ее приезд явно пугал Джин и Тони. В субботу до обеда они вели себя совсем как прежде, когда Фоби проводила у них каникулы. Джин даже немного накрасилась и надела красивое шелковое платье кремового цвета.

Все изменилось, когда Джин уехала за Саскией. Тони направился в свой кабинет в подавленном настроении. Фоби попросила Джин отвезти ее на вокзал по пути в больницу.

— Не говори глупостей, дорогая. — Она напряженно улыбнулась. — Саския в восторге, что ты здесь. Сейчас ты очень ей нужна. Я думаю, будет довольно эгоистично с твоей стороны, если ты сейчас уедешь. Ваша дружба выдержит это испытание. Ну же, Фоби, ты крепче, чем ты думаешь.

Она ушла, оставив Фоби в полной растерянности.

4

— Прости, дорогой. Я не смогу сегодня с тобой встретиться. Мицци рано возвращается из Нью-Йорка. Я знаю, мое сообщение, как всегда, очень короткое. Я ненавижу подводить тебя, правда.

— Ну конечно. — Сюзи Миддлтон прижала плечом телефонную трубку к уху и попыталась посмотреть на часы, висящие на тонкой металлической цепочке, застегнутой вокруг изящного запястья. — Итак, ты можешь порекомендовать мне какого-нибудь энергичного мужчину, чтобы я могла пригласить его для Портии Гамильтон?

— Нет.

Сьюзи закатила глаза и со щелчком открыла свой карманный компьютер «Псион».

Поставив мраморную пепельницу посередине кофейного столика, сделанного в Милане, Пирс Фокс отступил и залюбовался произведенным эффектом. Прижав к губам ухоженные пальцы с дорогим маникюром, он зачарованно смотрел на чистую пепельницу, обычно наполненную окурками Топаз.

В полном удовлетворении он опустился на белый диван.

Когда его жена-американка уезжала, Пирс наслаждался своей педантичностью. Восхитительная Топаз точно так же наслаждалась хаосом, который она создавала на своем месте. Хотя окончательный результат всегда был ошеломляющим и вызывал зависть, Пирс с удовольствием посмотрел бы на своих горящих от страсти и достойных сожаления друзей.

В способности Топаз превращаться из худой школьницы с торчащими ребрами в сияющую, обворожительную Лорелею с помощью дорогостоящей косметики, было что-то эротичное. Поздно вечером сексуальная сирена исчезала с помощью пропитанных лосьоном ватных тампонов, и к нему в постель забиралась школьница. Для Пирса это было вдвойне волнующим.

Зазвонил телефон, но Пирс продолжал читать газету, предоставляя работать автоответчику. Разочарование от того, что звонила не Топаз, сжало его пульсирующие запястья, как наручники. Он почти не слушал, как один из мелких знаменитостей напыщенно жаловался на то, что Пирс сделал из него всего-навсего коммивояжера, продающего никому не нужные мыльные оперы и тому подобное. Слава богу, через тридцать секунд сообщение оборвалось.