Поцелуй небес

Арсеньева Ольга

– Девчонки там твоему парню на приданое скинулись. Коляску Зойка от своей Анюты отдает. Ничего, что розовая, зато импортная... Молоко-то есть? Не грусти, Кончухина, мы его в ведомственные ясли устроим, в жильем как-нибудь поможем... Ты же все-таки не в гостях - на Родине...

Назвала Светлана парня Максимом. Красивое имя и ему очень подходит: смугленький, будто только что из Сочей, черново- лосый, горластый. Ланка его головку издалека на каталке, раз- возящей мамашам младенцев, примечала: одна кучерявая, словно в шапке, среди белесых и лысых.

Притащился Максима в полуподвал. Мать от счастья развезло

– плачет и плачет, даже крестится - откуда

у нее это? Пить перестала - над внуком бдит. Целый мешок одежонки ему притащила, кто-то из офицерских жен, наверное, на бедность собрал. Жаль, что Женьки где-то с цирком гастролирует, вот удивилась бы!

Похорошела после родов Светлана, хоть и ночей не спала - а румянец во всю щеку, стать новая в фигуре появилась - женская, гордая. Не будет она по углам жаться, позор свой скрывать - вон мальчонка, как игрушечный, только нос кнопкой, здоровенький, ладный, уже из коляски норовит выбраться.

– Здравствуй. Ты очень красивая, - подошел откуда-то сбоку Амир, словно вынырнул из кустов к скамеечке в сквере, на которой расположилась, покачивая коляску, молодая мать.

– Вот супрайз! Я думала, ты уже восвояси отбыл, сват!
– не порадовалась встрече Светлана. Ведь ни разу не подали ей весточки арабские кобели. Нагуляли дитя - и забыли.

– Я только вчера вернулся. Надо вещи взять, документы и опять домой ехать. Воевать буду. У нас там плохие дела - революция!

– Чего-чего?
– удивилась Лана.
– Против кого революция?

– Против Хосейна. Хотят его семью власти лишить. Вот здесь тебе от него подарок, - Амир протянул пухлый конверт.
– Ты жди. Искать тебя будет.

Но Лана поняла, что ждать бесполезно. Надо новую сказку про войну и антисоветскую революцию сочинять... А в конвер- те... в конверте были зелененькие крупные купюры.

Когда девчонки поменяли Ланке через кого-то эти доллары на сертификаты, она жутко разбогатела. Даже половины не смог- лал сразу в "Березке" потратить, хотя набрала все, что душе угодно. Выглядела Светлана теперь с хосейновскими подарками, как никогда - загляденье! Когда выходила гулять на бульвар в шубе голландской под зебру с импортной коляской, в которой восседал мальчоночка - весь с иголочки: в финском комбинезончике и красных сапожках, все аж оборачивались. Особенно часто крутился теперь возле Ланы некий Игорек. Этот парень, уже почти выпускник, приехавший в Училище откуда-то с Алтая, был единственным серьезным претендентом на роль законного супруга. Уже трижды за два года делал он Светлане предложение, покорно снося ее измены, или веря ее наглым вракам. В сущности, у нее с Игорем ничего особого и не было - несколько почти символических эпизодов робок он был, да и на жениха не тянул. Встречалась Ланка с ним скорее из жалости - хилый какой-то, затюканный, а смотрит на нее как на королеву жарко и предан- но. К беременной Светлане подступиться боялся, верил слухам про иностранца-жениха, но когда родила она безотцовщину, зая- вился с георгинами и прямо с порога:

– Светлана Витальевна (надо же, отчество вспомнил, она и сама забыла - "Витальевна!"), мне все равно, чей это ребенок. Я не антисемит и не куклуксклановец какой-нибудь. Выходи за меня - будем вместе растить. И чуть не прослезился: губы дрожат, нос покраснел, глаза испуганные, кроличьи.

– Ладушки, Игорек. В ЗАГС пока не побежим, посмотрим, как дело пойдет - примирительно потрепала его по щеке Светлана.
– Но ты у меня будешь "самый главный поклонник..."

– Ага, в запасном составе значит, - осклабился вдруг тот по-собачьи, вроде даже, как шерсть дыбом встала. Но быстро

остыл, смирился. Так вокруг Светланы и вьется - то на детскую кухню в воскресенье утром сбегает, то постирать поможет и при этом - никаких требований. Выжидает.

...Максиму исполнилось восемь месяцев. Он визжал в пласт- массовой ванночке, отбиваясь от подступившей с мочалкой бабы Раи, когда отворилась в прихожую дверь, потянуло сырым сквоз- нячком.

– Ну кого там еще несет, блин!
– гаркнула Ланка, наливая в кувшин горячую воду.
– Дверь закройте,обормоты, ребенка простудите! Обернулась и расцвела:

– Женька!... Уж и не ждала!

– Не могла я приехать, Лана... Да потом все, потом расскажу. Дай-ка мне подержать этого здоровячка!
– Женя протянула руки и прижала к груди завернутого в простыню, заводящего гневный ор мальчика.

– Ого! Тяжеленький! У тебя-то как?

– Сама видишь, подружка - все о кей!
– ослепительно улыбнулась Светлана.
– Максимом зовут.

ЧАСТЬ 3. ЛЕПЕСТКИ НЕ ПЕСКЕ

1

Кое-что про Светлану было известно Жене из материных писем, кое-что через знакомых, но все как-то смутно, с привкусом скандального анекдота. Сама Ланка переписки с подругой не поддерживала, ясно теперь почему - не до посланий было, не хотелось комедию ломать, а плакаться она не любила. Другое дело вдвоем на кухне, прикрыв дверь в комнату, где над спящим внуком сидела Чекануха, просматривая с отключенным звуком передачу "От всей души" с любимой ведущей Аллой Леонтьевой. Все выложила Светлана подруге в тот же вечер, вернее ночь, так как засиделись они чуть не до утра.

– Ох и не знаю, Лан, что тебе посоветовать, - вертела Женя выложенное на показ бирюзовое ожерелье.
– Может, все же, получше к Игорю присмотреться? Мы ж теперь с тобой бабы ученые, жизнью тренированные. "Не все то золото, что блестит" - это прямо про цирк и про твоего восточного царька сказано. А еще, думаю, предстоит нам с тобой освоить народную мудрость "стерпится - слюбится". Ты мне Игорька покажи, может, не чего в его индивидуальности не допонимаешь?

Но когда увидела Женя Игоря, прогуливающего вместе с Ланой воскресным вечером колясочку с Максимом, задумалась, на что подругу вдохновить. Смотрит парень искоса, недобро, отмалчивается. Вздохнула только Евгения:

– Давай не буде торопиться подруга. Подождем, а? Вот ведь я еще надеюсь - явится мой джигит, начнем все заново строить.

Жила теперь Евгения в новом блочном доме с голубыми лоджиями в двухкомнатной кооперативной квартире. В июле приехал Алексей - и начали они обставляться - кухонный гарнитур купили, спальню, телевизор. А что? Муж премию получил, да и от продажи "Москвича" осталось. Вот так бы жить и жить за тюлевыми занавесками, в тепле и уюте всем вместе. Вика от отца ни на шаг не отходит, да и он дочерью не налюбуется - плавать на озере в момент обучил, в тир водил, и даже стал брать у нее уроки французского, т.е. играл в школу, где учительницей была Вика.

До чего же здорово просто возиться на кухне, поглядывать на новенькую плиту с таймером (в кулинарной книге написано, что "бизе" надо выпекать на малом огне не менее 30 минут), слышать, как постукивает в ванной муж, выкладывая стенку кафелем, а когда к тебе подкатится рыженькая кроха с припудренной цементом щекой ("папе помогала"), спросить:

– А ты знаешь, Викошка, что такое по-французски "бизе"? А вот что! Чмокнуть в усеянный веснушками нос, - "поцелуй"! И слышать как потопала дочь к Алексею, чтобы задать ему тот же вопрос и точно так же, заставив пригнуться, поцеловать в нос.