Поцелуй небес
Шрифт:
Жан-Поль вообще плохо соображал о чем он говорит, что и как он делает. Он целиком был поглощен Тони. Лишь победные трубы ревели во всю мощь: "Она, в самом деле – Она!"
Всем своим существом Жан-Поль ощущал значительность своего открытия: в его личной вселенной, имевшей уже достаточно прочную структуру идей и ценностей, появилась новая звезда, меняя всю систему мироздания. Теперь уже нельзя было жить, не учитывая ее присутствия. Но как, что и зачем она меняла?
Вечером приглашенный в кабинет Динстлера для беседы Жан Поль чувствовал себя неуверенно. Его научное увлечение, завла– девшее им целиком в последние годы, не отменялось, но что-то изменилось в нравственной и эмоциональной
Пытливая и романтическая душа юного естествоиспытателя не могла не увлечься самыми передовыми идеями, открывавшими фантастическую перспективу. Направление генной инженерии вызывало горячие дискуссии в научном мире. Но даже самые осторожные скептики, все же соглашались, что именно в этой области могут произойти главные открытия XXI века, когда человек научится управлять живой материей столь же успешно, как сегодня управляет неживой.
Жан-Поль, излагая историю вопроса, все более вдохновлялся перспективой "моделирования" живых организмов.
– Пока исследования идут на уровне простейших вирусов. Но кто-то же пробьется, я уверен. Кому-то удастся сделать решительный шаг, – горячо защищал он свою позицию, заметив некоторую холодность Йохима.
Они сидели на балконе, отбиваясь от рассвирепевших комаров
– утомленный тяжелым днем профессор и одержимый своими идеями юноша.
– Начни с того, что переделай этих кровососущих упырей в безвредных нектаролюбивых, пестрокрылых насекомых, – шутливо предложил Йохим, расплющив клюквенным пятном очередного злодея. – Я, конечно же, сознательно виляю. Ухожу от ответственности, мальчик. Если честно – здесь скорее зависть, чем скептицизм. Чему бы ни учили меня прожитые годы – я за безрассудство, бесстрашие и упорство… – Йохим задумался, припоминая один весьма знаменательный эпизод и соображал, как поделикатнее изложить его парню. Года два назад на одном из престижных мировых симпозиумов по теме "Преображенный мир", Динстлер встретил в кулуарах того, кого не мог не узнать, какую бы фамилию он не носил и какой бы густой растительностью не прикрывал свое насмешливое лицо. Лицо добродушного, уверенного в себе Динстлера. "Дублер" Пигмалиона, "вылепленный" им собственноручно из симпатяги Ивана – дубликат нелепого Йохи, сделал отличную научную карьеру. Его исследования тончайшей структуры генетического аппарата были удостоены Нобелевской премии. Он руководил большой лабораторией, идущей в авангарде современной генетики. Доклад ученого произвел сенсацию на конференции. Удрав с официального приема, двойники укрылись в маленьком пустом кафе и бывший Иван рассказал Динстлеру еще многое такое, от чего душа Пигмалиона заныла хорошей, жадной к делу завистью. И только глухое сомнение в правильности собственного пути отравляло его бескорыстную радость.
– Ты, Иван Бог, а я всего лишь ремесленник – кустарь-одиночка, подвел Йохим итог своим тяжелым признаниям. – Я даже не знаю, что станет с тобой через пару лет, господин величайший ученый. А теперь буду тащить ответственность и за твою физиономию, и за твою науку, – горько усмехнулся он, рассматривая под густой черной бородой Ивана результат своей деятельности.
– Ты, Йохим, гений. Причем, состоявшийся и плодовитый. А я – пока лишь сплошное обещание… – улыбнулся знакоыми гуами Иван. … -Я сказал тогда другу: Ты Бог, а я – ремесленник, – коротко резюмировал Йохим свою беседу с известным генетиком. – Это был не комплимент, Жан-Поль… Если бы мне сейчас было восемнадцать, я бы собрал чемоданчик и двинулся именно туда, куда направляешься ты. И знаешь, я бы верил, что мне удастся очистить ни одну выгребную яму на нашей планете… Но даже, если ты не станешь замахиваться на совершенствование мира, я могу пообещать тебе хотя бы одну, великую победу.
После разговора с Йохимом Жан-Поль воспрянул духом. К нему вернулась уверенность в правильности избранного
…Утром Жан-Поль проснулся с ощущением полноты сил и неудержимой потребности деятельности: хотелось начать что-то великое прямо сейчас. Рвануть во весь опор к великому открытию, уже маячившему на лунном горизонте фантастической мечты. Уверенному равновесию его Вселенной нисколько не мешало явление нового светила. Звезда Антонии сияла в центре, озаряя все вокруг новым, еще более значительным светом…
Сама же она, прощаясь с уезжающим Дювалем, выглядела отрешенной и скучной. Протянув легкую влажную ладошку, вяло улыбнулась:
– Желаю удачи. Может быть через год увидимся здесь, – она кисло скривила рот: – Мало заманчивая, что и говорить, перспектива. Но, кажется, мне придется частенько наведываться к маэстро Динстлеру.
– Для меня-то очень заманчивая! – слишком радостно выпалил Жан-Поль. – Я готов случайно или намеренно встречаться с тобой по любому поводу в любой точке земного шара – в горящем самолете или простреливаемом окопе…Удачи тебе, Мисс Вселенная! – смутившись горячности своего монолога Жан-Поль быстро сел в машину, но тут же вылез, роясь в карма– нах.
– Тут у меня есть кое-что для тебя, – он протянул девушке извлеченный из записной книжки листок с четверостишиями. – Следующий раз напишу что-нибудь получше!
– Надеюсь, следующий раз будет не скоро, – думала Тони, проводив гостя и устроившись в тени с томиком Мопассана. Заточение в глуши начинало сильно угнетать ее. В суете и шуме своей звездной жизни Тони часто приходилось мечтать о провинциальном уединении, заурядной, размеренной жизни. Увы, это были лишь фальшивые мечты, капризы тщеславия, проявлявшего все больший аппетит и вздорный нрав.
Тони наугад развернула "Милого друга", которого рассеяно читала уже несколько дней и задумалась. Что-то все же недоговаривал профессор Динстлер. Он вообще был какой-то странный, этот давний мамин. Хотел тут же остричь шевелюру Тони, убеждая в том, что пока корни волос не окрепнут, надо уменьшить нагрузку. Девушка охотно согласилась – ежедневные длительные расчесывания гривы ей изрядно надоели, к тому же Тони боялась вновь увидеть выпадающие пряди.
Но Шнайдер схватился за голову:
– В условиях контракта оговорены не только размеры бюста и талии, но и цвет, длина волос, которые мы не имеем права менять без консультации с дизайнерами фирмы! Тони, умоляю, подожди несколько дней – пусть этим займутся профессионалы.
Пробежав кончиками пальцев по зажившим швам на темени, Тони убедилась, что все идет хорошо. Вспорхнув с колен, опустился в траву оставленный Жан-Полем листок. Она подняла его и вместо ожидаемого адреса и телефона, увидела два аккуратных четверостишья:
"Та бабочка, которой невдомек
О беге крови под атласной кожей,
Ошибкой опустилась на цветок
С твоей ладонью розовостью схожий.
Той бабочке, что ты пренебрегла
Ресницы опустив над сонным взглядом,
Подобен я и дивна роль моя
Невидимым крылом дышать с тобою рядом".
Позавчера. Ж-П.Дюваль.
"Как мило" – подумала Тони и, положив листок между страниц, захлопнула книгу.
…Когда машина увозившая Тони и Артура скрылась из вида в каштановой аллее, Йохим на мгновение вернулся в тот день, когда провожал взглядом автомобиль, увозивший из клиники Леже "починенную" им Алису. В висках ломило и подкатывала тошнота. Тогда, много лет назад, он отправился измерять себе давление, поскольку не догадывался об истинной причине "недуга" – огромной, странной любви, исподволь завладевшей все его существом.