Поцелуй небо
Шрифт:
Прежде чем он успевает прокомментировать, я добавляю: — Как дела у Лили и Дэйзи? — я ещё не говорила ни с одной из них о записях. Я избегала этого, и они дали мне свободу, пока я собирала вещи.
Лорен и Райк сначала ничего не говорят, а мои глаза, должно быть, расширяются до размера блюдец, потому что Коннор возвращается ко мне и притягивает меня к своей груди.
— Ты первый, — шепчет Райк своему брату.
Лорен качает головой, а потом закатывает глаза. Затем он смотрит на меня.
— Лил беспокоится о тебе. Она в порядке, но... я имею в виду... — он сморщился. — Мы оба
— Я тоже, — говорю я.
Он выдыхает и проводит рукой по волосам.
— Мне жаль. Правда, Роуз. Если бы это была Лил... — его лицо искажается, и кажется, что на его плечи ложится физический груз, опуская их.
— С ней всё будет хорошо, — говорю я, кивая.
Если не она, то я, верно? Я могу справиться с этим. Если я буду повторять это, то, возможно, это сбудется. Или я просто буду верить, пока это не произойдет.
— А Дэйзи? — спрашиваю я.
Райк засовывает руки в джинсы.
— Она ведёт себя тихо. Я думаю, она просто в шоке.
— С ней всё будет хорошо, — говорю я и снова киваю.
— Да, — говорит Райк, его мышцы напряжены, — с ней все будет хорошо.
Как будто он пробует мою новую тактику. Повтори и поверь в это.
Коннор целует меня в щеку и снова отходит от меня, чтобы помочь со столом.
Я делаю глубокий вдох, наблюдая, как они поднимают антиквариат в воздух. Последний предмет мебели в этом таунхаусе. И последний момент, оставшийся до того, как мы освободимся от реалити-шоу.
Но я понимаю, что никогда не освобожусь от Скотта Ван Райта. Он наложил на меня свой штамп.
И распространил его по всему миру.
50. Коннор Кобальт
.
— Прости, — извиняюсь я перед мамой почти сразу же, как только вхожу в её кабинет, всю стену которого занимают окна с видом на Филадельфию.
Её кабинет минималистичен. Пара черных книжных полок и чистый письменный стол. Никаких семейных фотографий. Всё личное и частное хранится вдали от посторонних глаз.
— Закрой дверь, — жестко говорит она.
Я закрываю её за собой. Жалюзи на всех окнах, выходящих в коридор, уже задвинуты. Мы одни.
Я сажусь в кресло напротив её стола. Я жду, что она скажет что-нибудь о секс-видео, но она смотрит в свой ноутбук, щелкая мышкой, ещё где-то минуту. Оставляя меня наедине с моими собственными чертовыми мыслями.
Я всегда защищал свою репутацию. Она значила для меня всё. Но теперь мне всё равно. У меня есть то, что я хочу: работа в Cobalt Inc. и моя девушка. Кроме благополучия Роуз, единственное, о чем я беспокоюсь, это о том, как я навредил этой компании.
Скотт может забрать свои деньги.
У меня есть девушка. Теперь мне просто нужно закрепить свое положение здесь.
Я жду, когда моя мать скажет Ты уволен. Чтобы лишить меня статуса генерального директора. Передать всё, над чем я работал, Стиву Бальму. Я могу потерять что-то важное для меня, что-то, над чем я трудился годами, за пять минут или меньше.
—
Это сильное заявление, и я не уверен, чем готов заплатить за это. Но я, блять, заявляю, и жду её ответа.
Наконец она поворачивается в кресле лицом ко мне. И она абсолютно ничего не говорит. Она просто смотрит на меня, возможно, проверяя меня. У неё такое лицо, что я едва могу прочесть.
— Ты смотрела запись? — спрашиваю я, внутренне содрогаясь от мысли, что моя мать видела, как я трахаю свою девушку.
— Нет, — говорит она категорично. — Я читала о вашей ситуации с Роуз в Интернете. Надеюсь, вы подключили адвокатов?
— Да.
Она шумно выдыхает и несколько раз кивает, прежде чем откинуться в кресле.
— Коннор, — начинает она. — Я не думаю, что когда-либо говорила тебе об этом, но... я действительно горжусь тобой.
Подождите. Я повторяю её слова снова и снова в своей голове.
— Мы говорим об одной и той же ситуации...?
Она улыбается. Она по-настоящму улыбается.
— У тебя есть секс-видео. И я не горжусь тобой за это, хотя, я действительно хочу поговорить с Роуз на свадьбе. Чтобы прояснить кое-что. Я была в плохом расположении духа, когда мы встретились в ресторане, и я проецировала своё недовольство на неё. Я восприняла ваши отношения как несколько отчуждённые и надуманные. В действительности, у меня были такие же отношения с твоим отцом.
— Моим отцом, — она никогда не говорит о Джиме. Я никогда не говорю о Джиме. Он не более чем имя в свидетельстве о рождении.
— Мы редко были близки, — почему она говорит мне это? — А когда и случалась близость, то только для того, чтобы иметь детей. А потом я долго не могла иметь их после близнецов... — она прочищает горло, и морщит лоб от боли. Она позволяет мне увидеть это.
Под моей белой рубашкой на пуговицах собирается пот. Всё мое тело нагревается от её непривычной искренности. Мне кажется, что я горю. Это моё единственное чувство в этот момент. Я не понимаю своей реакции. Я вообще ничего не могу понять. Я просто слушаю и пытаюсь позволить своему разуму соединиться с телом.
— Услышав о тебе и Роуз... я думаю, что у вас всё сложится в долгосрочной перспективе.
Моя мать только что одобрила мои отношения после того, как в сети распространилось секс-видео. В каком мире я, блядь, живу?
— Как я уже говорила, — говорит она, — я горжусь тобой.
Она выпрямляется и кладет руки на свой стол, нервно перекладывая бумаги. Она показывает мне и эту эмоцию. А зачем её темно-синие глаза встречаются с моими.
— Ты невероятно умен, и ты добьешься великих успехов в жизни, Ричард... Коннор... Кобальт, — она улыбается моему полному имени, как будто вспоминает, как выбирала его для меня. — Я не сомневаюсь в этом, — её глаза сужаются от боли, чем дольше она смотрит в мою сторону. Я не знаю, сколько времени проходит. Может быть, минута, прежде чем она говорит: — И я очень сожалею о том, что сделала с тобой.