Поцелуй небо

Ритчи Криста

Я сердито смотрю на него.

— Отпусти, Лорен, если не хочешь, чтобы я вывихнула тебе руку.

Он сужает глаза.

— Ты не устала от всех этих пустых угроз?

Я выкручиваю ему руку, как Коннор учил меня в «уроках» по самообороне, и Ло корчится. Его хватка ослабевает на пульте, и я быстро забираю его из его руки. Массируя плечо, он говорит: — Сука.

— Да, но я сука с реальными угрозами.

Я включаю телевизор. Когда появляются новости, я замираю. Снова.

Прикованная

к полу. Слишком холодная, чтобы двигаться.

— Спорим, сейчас ты чувствуешь себя еще большей сукой, — комментирует Лорен.

— Заткнись, Ло, — призывает Лили. — Роуз...

Я отмахиваюсь от неё и увеличиваю громкость. Но заголовок в нижней части экрана предельно ясен. И все же мне приходится перечитывать его по пять раз, чтобы буквы усвоились.

Секс-видео с Роуз Кэллоуэй и Коннором Кобальтом продано порносайту за 25 миллионов долларов

Порносайт.

Секс-видео.

Я нихера не продавала. Этот маленький подонок подделал наши подписи дистрибьютору порно? Единственное удовлетворение сейчас — представлять голову Скотта за решеткой, потому что если я представляю себе что-то другое — как все смотрят, как Коннор трахает меня, — по моим рукам ползут мурашки, как тысячи сороконожек.

Новости даже не удосуживаются объяснить, кто мы такие. Благодаря реалити-шоу и блогам мы уже стали знаменитыми. Теперь, я полагаю, мы печально известны.

Моя голова гудит от шума телевизора, моих друзей и сестер.

— Продюсер — не кто иной, как Скотт Ван Райт, бывший парень Роуз.

Я едва улавливаю эту фразу. Он все еще мой бывший парень? Я сосредотачиваюсь на этой глупой лжи, которая всё ещё звучит в эфире. Даже когда дело начинает пахнуть жареным, Скотту всё ещё удается сохранить половину своей маски. Я ненавижу его.

Должно быть я застряла в каком-то кошмаре.

Лорен пытается выхватить пульт у меня из рук, я отпрыгиваю назад и увеличиваю громкость.

— Я смотрю это, — огрызаюсь я.

И вот я здесь.

Они показывают клип из секс-видео. Я лежу на кровати в этом доме, голая. Черные полосы цензурируют запись для сетевого телевидения, мои груди и вагина теперь достаточно прикрыты.

Но где-то в сети находится неотредактированная версия. И как я могу остановить это? Адвокаты. Множество. Но я даже не могу заставить себя позвонить отцу или набрать номер адвоката семьи. Я загипнотизирована собой. На экране. С Коннором.

Мои руки привязаны к столбику кровати ремнем Коннора, а дорогой бриллиантовый ошейник сверкает в тусклом свете свечи. Я помню ту ночь. Это было сразу после Альп. Моя вторая попытка заняться сексом, и это теперь в свободном доступе для всех.

Я увеличиваю громкость, мой палец задерживается на кнопке, пока телевизор не начинает орать.

— Роуз, — жалуется Лорен, зажав уши руками.

—

Роуз, — Лили встает и пытается дотронуться до моей руки, но я снова отдергиваюсь.

— Не трогай меня.

Мне нужно это увидеть. Никто не говорит мне выключить телевизор, наверное, боятся, что я убью их за это. Я чувствую себя смертоносно. Мне кажется, что я могу пойти и убить коалицию детенышей гепарда и даже глазом не моргнуть.

Голос ведущего новостей повышается до невыносимого уровня. Но я не спускаю громкость. Ещё нет.

— Скотт Ван Райт продал секс-видео компании Hot Fire Productions за многомиллионную сумму. Пока нет комментариев ни от Коннора Кобальта, ни от Роуз Кэллоуэй, но, похоже, это законная сделка между всеми четырьмя сторонами.

У меня отвисает челюсть. Этот, чёртов лжец. Невозможно, чтобы это было законно.

— В аннотации к фильму сказано, что часовой сеанс является грубым и предназначен только для зрелой аудитории.

Явно.

Я включаю громкость на максимальный уровень.

— Что ты, блядь, делаешь? — спрашивает Райк, прикладывая руку к уху, чтобы приглушить шум.

Лили — единственная, кто стоит рядом со мной. Её лицо искажается от боли, и я вспоминаю, что она уже была в таком положении. Ну вроде того. Ее сексуальная жизнь не была никогда распространена. Никто не видел её в Интернете.

Её просто назвали сексуально зависимой, и все приняли это за правду. Что так и было. Но это явное, физическое доказательство того, что у меня был секс. Я больше не девственница.

— Может быть, у нее типа... психический срыв... — говорит Дейзи.

Я кручусь на пятках, унося с собой пульт. Я держу себя с некоторым чувством собственного достоинства. На кухне я роюсь в шкафчике, в котором нервный Бретт любит прятать свою выпивку. Поскольку у нас в таунхаусе действует политика «никакого алкоголя на виду», почти всё хранится в недоступном месте. Я сажусь на колени и роюсь в мыле для посудомоечной машины в поисках бутылки Jack Daniels.

— Серьезно, Роуз! — Лили говорит громко, пытаясь перекричать телевизор. — Ты в порядке?

Я поднимаюсь на ноги, беру винный бокал из другого шкафа, прежде чем вернуться в гостиную. Все смотрят, как я наливаю виски до краев, практически переполняя бокал.

— Роуз, не хочу читать тебе нотации в этот очень деликатный период твоей жизни, — говорит Лорен, — но виски пьют не так. И меня, как эксперта в спиртных напитках, это оскорбляет.

Я бросаю на него резкий взгляд.

— Ты не эксперт в спиртном. Ты алкоголик.

Я ставлю бутылку виски на журнальный столик и делаю большой глоток. Горло обжигает, но я даже не вздрагиваю. Жжение заглушает мой гнев.