Поцелуй незнакомца
Шрифт:
Андриа с трудом поднялась. Этот день дался ей нелегко, и теперь она выглядела постаревшей и осунувшейся.
— Проводи меня, Раф. Я не могу сейчас оставаться одна.
Он натянул ей на ноги просохшие ботинки, подал мокрую куклу и, поддерживая за тонкую талию, повел наверх. Однако вместо того чтобы свернуть в восточное крыло, Андриа пожелала, чтобы он прошел с ней в галерею посмотреть портреты. Галерея располагалась на противоположной стороне дома, в огромном светлом зале.
— Мы осмотрели только верхний этаж. Я хочу показать тебе наш портрет, если только Бо его не убрал.
Она повела Рафа
— Этот портрет был написан сразу после нашей свадьбы. Мы выглядим здесь такими счастливыми, не правда ли?
Раф молча кивнул, спазм в горле мешал ему говорить. Тогда было совсем другое время. Возможно даже, те события произошли в другом мире. К новому миру, сколько бы он ни бился, ему не приспособиться, если Андриа не поможет ему вернуть память.
Она потянула его за рукав.
— Это там. В углу. — Голос ее дрожал от волнения. Как? Еще? Он этого не вынесет! Незаметно для себя Раф оказался перед портретом покойного лорда Лохлейда с ребенком на руках. У девочки были белокурые вьющиеся волосы и круглый упрямый подбородок, как у Андрии, а глаза очень похожи на его собственные. В руках она держала полосатого котенка.
— Бриджит? — прохрипел Раф.
— Здесь ей один год, — кивнула Андриа. — Мой отец ее обожал. Он никого так не любил, как ее, ни до, ни после. Мой отец был довольно суровый и эгоистичный человек.
— Но это не тот ребенок, что умер у меня на руках, — растерянно произнес Раф.
Андриа судорожно сглотнула и придвинулась к нему:
— Значит, это правда?
— У той девочки были темные волосы и заостренный подбородок. — Раф задыхался от волнения. — Бриджит невозможно ни с кем спутать. У нее ведь очень яркая внешность, правда? В ней есть что-то твое и что-то от меня тоже. — И тут он машинально перевел взгляд на соседний портрет. Это было лицо мальчика, худое, осунувшееся, и даже Раф, не спрашивая, понял, кто перед ним. Джулиан. В последние дни болезни. Раф внимательно рассматривал детское личико.
— Я знаю, кто это, — взволнованно проговорил Раф. — Это Джулиан. Его образ сохранился в моей памяти, скорее даже в подсознании. И только сейчас я окончательно вспомнил его. Кажется, мы были с ним очень близки.
— Наша жизнь рассыпалась на куски, когда он умер, — вздохнула Андриа. — Мы оказались недостаточно сильны, чтобы справиться с потерей. Раф, может, Бриджит еще жива? — спросила она и разрыдалась.
Раф крепко прижал Андрию к себе. Он готов был сжимать ее в своих объятиях вечно. Он зажмурился, чтобы сдержать слезы, но они скапливались под веками, обжигая глаза. И в этот миг он забыл обо всем, что их разделяло, и поцеловал ее в губы. Они были такие нежные, податливые и слегка солоноватые от слез. Его язык проник в потаенные уголки ее рта, и он удивился, что она его не оттолкнула. Это было упоительное, пьянящее ощущение. Он уже забыл, что значит целовать собственную жену. Это было восхитительно.
Раф чувствовал, как огонь желания завладевает его существом, но тут Андриа осторожно высвободилась из его рук. О Боже! Он не должен был ее целовать. Теперь он уже не сможет забыть этот сладкий миг. Вкус этого поцелуя будет возвращаться к нему в мечтах снова и снова. Он будет ласкать эту гладкую кожу, но только во сне, и любоваться этой грудью, но только через ткань платья. Раф застонал от неутоленного вожделения. Он жаждал ее и с трудом себя сдерживал.
— Не надо, — прошептала Андриа.
— У меня не осталось ничего. Только слабая надежда вернуть хоть крупицу счастья. Я лишился не только тебя и детей, я потерял себя, свою жизнь, свою память. Должно быть, ты была для меня всем. Когда-то. Я это чувствую, Андриа.
— Раф! — вскричала она, отшатнувшись. — Не говори так! Ты не представляешь, какой кошмар я пережила. Я никогда не позволю тебе снова меня унижать.
Раф стоял перед ней с опущенной головой, не смея поднять глаза. Надежда, теплившаяся в сердце, умерла. Он посмотрел на серьезное лицо Джулиана, которого любил как своего сына.
— Он был тихим, но очень умным мальчиком, — со слезами проговорила Андриа. — Сначала все взвесит и только потом выскажет собственное мнение. И так во всем. Эта рассудительность обнаружилась в нем с ранних лет. Ты сам говорил, что у него талант вести переговоры и что его ждет великое будущее.
Раф засмеялся, чтобы скрыть свою боль.
— Я так говорил, Андриа?
Она кивнула и быстро направилась к двери. Раф неохотно последовал за ней.
Андриа чуть не бегом устремилась в свою спальню, которую ей любезно предоставил кузен.
В комнате никого не было. В камине весело пылал огонь. На столике возле кровати стояла чашка с горячим чаем. Горничная уже отвернула уголок одеяла и положила под него к ногам обернутый фланелью горячий кирпич.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил Раф, чувствуя себя неловко в этой интимной обстановке.
— Можешь помочь мне расшнуровать корсет, — равнодушно сказала Андриа. — Мне самой не справиться. А потом я бы хотела остаться одна. — Она сняла плащ, скинула ботинки, расстегнула и сняла жакет. Раф не сводил глаз с ее фигуры, проступающей под скромным шерстяным платьем. Посмотрев сзади на хрупкую, тонкую талию, он вновь захотел обвить ее руками и притянуть к себе. Он мысленно представил, как Андриа прижимается ягодицами к его возбужденной плоти. У него мучительно заныло в паху.
Ее юбки ниже колен были насквозь мокрые. Рафу хотелось раздеть ее самому. Обуздав свое желание, он дрожащими пальцами развязал пояс на платье. Обволакивающее тепло, окружавшее ее тело, принесло с собой неповторимый запах, от которого пальцы вдруг стали неуклюжими. Раф начал расшнуровывать корсет. От волнения дыхание застревало в горле. Бешеный стук сердца изгнал из головы все мысли.
Корсет распахнулся, под ним оказалась белая батистовая сорочка. Так хотелось просунуть туда руки и ласкать ее грудь, ощутить ее тепло и нежность, такие желанные и такие необходимые в этот момент. Он неотрывно смотрел на узкую прямую спину, и одиночество, его вечный спутник, снова захлестнуло его.