Поцелуй перед смертью
Шрифт:
– Хорошо, – согласился Гант, – это вздор. На данный момент. Но если он не сказал Мэрион, что учился в Стоддарде, тогда он должен быть причастен к гибели Дороти каким-то образом. А если он был знаком с Дороти, а затем – с Эллен, а теперь – с Мэрион, тогда этот парень, непорочный, как ангел, поставил перед собой цель жениться на одной из ваших дочерей! Любой из них!
Улыбка медленно сошла с лица Кингшипа; оно перестало вообще что-либо выражать. Его руки лежали без движения на краю стола.
– Это не
Кингшип снял свои очки. Пару раз моргнув глазами, выпрямился.
– Мне нужно поговорить с Мэрион, – сказал он.
Гант выразительно посмотрел на телефон.
– Нет, – ответил Кингшип опустошённо. – У неё телефон отключен. Она уже не живёт в своей квартире, до свадьбы она остаётся у меня. – Его голос дрогнул. – После медового месяца они поселятся в квартире, которую я обставил для них, – на Саттон-Террас. Мэрион сначала не соглашалась на это, но он её уговорил. Он так благотворно подействовал на неё – теперь мы с нею гораздо лучше уживаемся, благодаря ему. – Какую-то секунду они смотрели друг другу в глаза; Гант – решительно, с вызовом, Кингшип – настороженно.
Кингшип поднялся.
– Вы знаете, где она сейчас? – спросил Гант.
– На той квартире – упаковывает вещи. – Он надел пиджак. – Должно быть, он сказал ей про Стоддард.
Когда они вышли из кабинета, мисс Ричардсон уставилась на них, оторвавшись от развёрнутого у неё в руках иллюстрированного журнала.
– На сегодня всё, мисс Ричардсон. Только уберите бумаги с моего стола.
Она нахмурилась; выражение неудовлетворенного любопытства было написано у неё на лице.
– Да, мистер Кингшип. Счастливого Рождества.
– Счастливого Рождества, мисс Ричардсон.
Они шли длинным коридором, по стенам которого, вставленные в стеклянные ящики с медными пластинами сверху и снизу в качестве крепления, висели чёрно-белые фотографии. Это были фотографии шахт и открытых разработок, плавильных заводов, аффинажных заводов, печей, прокатных станов, и почти художественные снимки, сделанные крупным планом, готовых труб и медной проволоки.
Дожидаясь лифта, Кингшип заметил:
– Уверен, он ей сказал.
8
– Гордон Гант? – переспросила Мэрион, вслушиваясь в звучание имени, когда они пожали друг другу руки. – Мы с вами, конечно, не встречались? – Она попятилась назад в комнату, улыбаясь, поймав отца за руку и увлекая его за собой, подняв свободную руку и ощупывая золотую усыпанную жемчугом брошь, приколотую к воротнику своей блузы.
– Блю-Ривер, – сказал Кингшип таким же деревянным голосом, как и в тот момент, когда представлял их друг другу, и стараясь не смотреть дочери в глаза. – Мне кажется, я говорил тебе о нём.
– Ах, да. Вы были знакомы
– Совершенно верно, – отвечал Гант. Он сдвинул ладонь ниже по корешку книги, которую прижимал к себе, туда где искусственная кожа переплёта не была влажной, уже жалея о том, что чересчур легко согласился с предложением Кингшипа встретиться с его дочерью; фото Мэрион в «Таймс» никоим образом не могло передать своими серыми точками сияние её глаз, румянец, рдеющий на её щеках, светящееся облако счастья, окутывающее её, как бы говорившее: я выхожу в субботу замуж.
Беспомощно она обвела комнату рукой.
– Боюсь, здесь даже некуда присесть. – Она сделала шаг к стулу, на который были сложены одна на другую коробки с обувью.
– Не беспокойся, – сказал ей Кингшип. – Мы не надолго. На минутку. У меня в офисе осталась ещё куча работы.
– Ты не забыл про сегодняшний вечер, а? – спросила Мэрион. – Жди нас в семь или около того. Она приезжает в пять и, думаю, сначала захочет заехать к себе в номер, в гостиницу. – Она повернулась к Ганту и сказала многозначительно: – Моя будущая свекровь.
О, Господи, подумал Гант. Я должен её спросить: «Вы выходите замуж?» – «Да, в субботу». – «Поздравляю, удачи вам, всего наилучшего!» Он улыбнулся невесело и ничего не сказал. Никто ничего не сказал.
– Чему я обязана этой приятной встречей? – поинтересовалась Мэрион с куртуазными нотками в голосе.
Гант глянул на Кингшипа, ожидая, что тот заговорит первым.
Мэрион обвела взглядом их обоих:
– Что-нибудь важное?
Поборов замешательство, Гант сказал:
– Я знал и Дороти. Чуть-чуть.
– О-о, – произнесла Мэрион и опустила взгляд на свои руки.
– У нас был один общий курс. Я учусь в Стоддарде. – Он помедлил. – Однако не думаю, что у нас были какие-нибудь общие занятия с Бадом.
Она подняла глаза.
– Бадом?
– С Бадом Корлиссом. Вашим…
Она с улыбкой покачала головой.
– Бад никогда не был в Сдоддарде, – поправила она его.
– Был, мисс Кингшип.
– Нет, – возразила она весело, – он учился в Колдуэлле.
– Он учился в Стоддарде, потом – в Колдуэлле.
Мэрион насмешливо посмотрела на отца, как если бы надеясь, что он даст какое-то объяснение упрямству гостя, которого сам сюда привёл.
– Он был в Стоддарде, Мэрион, – с трудом выговорил Кингшип. – Покажите ей книгу.
Гант открыл ежегодник и подал его Мэрион, указав, на какую фотографию нужно смотреть.
– Боже правый… – пробормотала она. – Простите меня. Я ничего не знала… – Она глянула на обложку. – Тысяча девятьсот пятидесятый.
– Он есть и в ежегоднике сорок девятого года, – сказал Гант. – Он учился в Стоддарде два года, а затем перевёлся в Колдуэлл.