Поцелуй победителя
Шрифт:
— Почти как дома. — Прищурившись, он посмотрел на Арина. — Хочешь пойти с Зашем к Лерралену?
Арин покачал головой.
— Я так и думал.
Войско разделилось. Арин отправился на юг с Рошаром.
К ночи лить перестало, но Арин настолько свыкся с погодой, что у него перед глазами по-прежнему стояли серые нити дождя. Сократившаяся в размерах армия разбила лагерь на ночь. Солдаты были в дурном настроении, ругались на грязь. Палатка Арина, завернутая в парусину, почти не промокла, как и сменная одежда, которая лежала на дне седельной сумки. Все остальные вещи отсырели. Арин расстегнул кожаные доспехи, которые пропитались
Всем хотелось развести костры, но деревья в лесу у дороги стояли мокрыми. Невозможно было ничего разжечь. Арин смирился с тем, что сегодня придется потерпеть сырость. Он поставил палатку, оторвал от какого-то дерева широкий кусок коры (изнутри она была сухая), уселся на него и принялся вытирать сухой рубашкой металлическую амуницию и оружие, чтобы не заржавело: меч, кинжал, щит, застежки на доспехах и лошадиной упряжи.
Погода стояла далеко не летняя. Арин замерз, по спине побежали мурашки. Прядь мокрых волос упала ему на щеку. Он вздрогнул, смахнул ее и продолжил начищать заклепки и грызло на упряжи. Арин так яростно тер металл тканью рубашки, что даже согрелся.
— Вы только посмотрите на него. — Перед ним возник Рошар. Принц стоял в расстегнутом доспехе, уперев руки в бока. — Трудится без устали. Замерз, наверное?
Арин промолчал.
— Раз уж ты начал, — ухмыльнулся Рошар, — может, и мои вещи посушишь?
Арин поднял взгляд и ответил ему неприличным жестом, которому выучился на востоке. Принц рассмеялся и пошел к своей палатке, попутно подзывая кого-то из солдат, после чего Арин перестал обращать на него внимание. Спустя какое-то время по его спине снова пробежал холодок. Но он еще не закончил протирать упряжь, поэтому натянуть на себя более-менее сухую рубашку пока не мог, как бы ему этого ни хотелось. Арин продолжил заниматься делом.
Однако спустя мгновение он заметил воцарившуюся в лагере тишину. Раздался приглушенный стук копыт: приближался одинокий всадник. Потом какой-то дакран крикнул:
— Ни с места!
Кто-то с треском взвел арбалет. Арин поднял взгляд как раз в тот момент, когда всадник остановился. Верхом на огромном жеребце, промокшая и поникшая, сидела Кестрель.
20
Арин бросился к ней, на ходу сдернув с дерева мокрую рубашку и натянув на себя. Кестрель сидела в напряженной позе, крепко сжимая поводья. Она явно долгое время скакала без остановки. Выражение ее лица напомнило Арину о днях, проведенных в тундре. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что силы ее на исходе.
Арин обхватил Кестрель за талию и снял с седла. Охваченный смятением и беспокойством, он спросил:
— Как ты здесь оказалась?
— Прости. Я не сдержала обещание.
— Это не важно.
— Валорианка всегда держит слово. — Кестрель слегка покачнулась.
Арин раскрыл сумку, висевшую на седле Ланса. Ни еды, ни одежды, ни спичек, ни трута. Не оказалось даже фляжки — только фонарь, в котором закончилось масло.
— Кестрель, ты меня пугаешь.
— Прости.
Он отвел ее к своей палатке, не обращая внимания на взгляды, которые на них бросали, и обрадовался, сам не зная почему, когда увидел, что Рошара нет поблизости. Арин схватил сухую рубашку, которую оставил возле палатки, и вытащил из своей седельной сумки сухие штаны. Затем нашел фляжку и немного
— Держи. — Он вручил все Кестрель. — Переоденься и поешь. Я подожду снаружи.
Она кивнула. Арин испытал огромное облегчение, получив от нее такой ответ. Но стоило Кестрель скрыться в палатке, как он снова забеспокоился.
Время шло. В палатке раздался шорох, но вскоре стих. Арин спросил, все ли в порядке, но Кестрель молчала. Наконец, он настолько разволновался, что не выдержал и заглянул внутрь. Кестрель сидела, уставившись на закупоренную фляжку в своих руках. Она успела переодеться в сухую рубашку, и на это, похоже, ушли все ее силы. Промокшие штаны, сапоги для верховой езды и кинжал по-прежнему были на ней. Нетронутые сухари лежали рядом.
Арин опустился на колени возле Кестрель и сжал ее холодные руки в своих.
— Прошу тебя, скажи, что случилось.
Кестрель открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Она казалась такой хрупкой. У Арина внутри все оборвалось. Он попытался зайти с другой стороны:
— Как ты узнала, где нас искать?
— Догадалась.
Арин изумленно уставился на Кестрель.
— Я подумала, может, Леррален… Но мой отец, он… Я его слишком хорошо знаю, вот и решила… — Кестрель сделала паузу; Арину не понравилось, как дрогнул ее голос, когда она упомянула генерала. — Поместье Эррилит. Там есть скот, луга, сады. Вода. Это очевидно. Ему. Я беспокоилась. Вдруг вы не подумали про Эррилит. Или подумали, но отказались от этой идеи. Но я надеялась.
Арина обожгло страхом. Отправиться на юг без ясной цели, без припасов и оружия, одной… Руководствуясь лишь предположением. Догадкой! Он был поражен.
— У тебя даже карты нет. — Арин сдержался и замолчал, боясь, что Кестрель поймет его чувства и отшатнется в отвращении.
— Я видела достаточно карт и хорошо их запомнила. Я… — Ее лицо исказилось.
— Можешь не говорить.
— Нет, я хочу сказать. Я поехала на виллу. В свой дом. Сразу после того, как ушла от тебя. Я думала, что это ненадолго. Прости.
— Тебе не за что извиняться.
— Поверь, есть. Тогда, в тундре, я корила тебя. Мне хотелось кого-то обвинить. Это чувство пожирало меня изнутри, как гниль. Но я побывала в доме и все вспомнила. Ты не виноват в том, что меня бросили в тюрьму. Виновата я сама. И он.
Арин похолодел от ужаса. Его давние подозрения подтвердились.
— Генерал.
— Да.
— Тебя предал родной отец.
— Еще в столице я написала тебе письмо. Это было так глупо: изложить на бумаге свои поступки, сведения, которые я передавала Тенсену, — абсолютно все. Я рассказала о том, как шпионила против империи, написала о своих чувствах. Мой отец прочитал письмо. И отдал его императору. — По щекам Кестрель покатились слезы. — Я знаю, что ему было больно узнать обо всем, я нанесла ему жестокий удар, и что-то сломалось. Может, для него я уже не была собой. Понимаешь? Не дочь. Просто незнакомая лгунья. Но как же так? Почему не я оказалась ему дороже всего? Неужели он не любит родную дочь? Почему он выбрал не меня, а свои принципы?
Арин прижал Кестрель к себе, обнял покрепче ее дрожащие плечи и уткнулся в холодную шею, слушая, как она всхлипывает. Он прошептал, что любит ее больше всех на свете и всегда будет на ее стороне, что бы ни случилось.
Кестрель настолько устала, что сразу же уснула. Арин еще немного посидел рядом с ней. Внутри него закипал гнев. Пока до генерала не добраться. Но есть кое-кто поближе. Арин выбрался из палатки. Далеко идти не пришлось: Рошар ждал его снаружи.
— Я слышал, у нас гостья, — начал принц.